Аспекты визуальности художественной литературы

«Гэтсби в белом фланелевом костюме, серебристой сорочке и золотистом галстуке. Он был бледен, под глазами темнели следы бессонной ночи» [Фицджеральд, 2017. С.81].

Серебряные и золотые цвета в одежде этого персонажа тесно связаны с темой его обособленности и регулярной демонстрации материального положения. Но такое объяснение доступно читателю, который уже знает, что именно отсутствие денег когда-то и разделило Гэтсби с возлюбленной, поэтому теперь к демонстрации своих богатств он так стремился. То есть, читатель смотрит на костюм Гэтсби не так, как другие герои или сам Гэтсби, а с учётом всех известных о герое обстоятельств его жизни. Его яркий наряд достаточно очевидно контрастирует с бледным лицом, следами бессонницы. Эти чёрные круги под глазами самому герою, разумеется, безразличны и не видны, тогда как для героя-рассказчика (друга Гэтсби) и для читателя, они указывают на внутреннее состояние персонажа, которое таким образом овнешняется и вступает в контраст с нарядным костюмом. Костюм героя в данном случае визуализирует сознательное намерение героя хорошо выглядеть и произвести впечатление, а его лицо (увиденное героем-рассказчиком) воплощает скрываемые чувства и переживания Гэтсби.

В романе Э. М. Ремарка «Чёрный обелиск» присутствует описание наряда героини, которое понимается другим героем в свете определённых сюжетных и пространственных обстоятельств. Читатель созерцает такое одеяние глазами Людвига Бодмера:

«Изабелла вышла в светлом меховом пальто, которое, наверное, стоило дороже двадцати надгробий с крестами из лучшего шведского гранита, в вечернем платье и золотых сандалиях. Было всего одиннадцать часов утра, и в обычном мире за стенами лечебницы никто бы не счёл возможным появиться в таком наряде. Здесь же он только взволновал меня: словно какое-то существо спустилось на парашюте с неведомой планеты» [Ремарк, 2005. С.47].

Читателю и герою известно, что встреча Людвига с Изабеллой происходит на территории психиатрической лечебницы. В романе это единственное место, где на фоне экономического кризиса и отчаянных попыток других героев укрепить своё материальное положение, оказываются уместны вопросы, которые они задают друг другу: о смысле жизни, устройстве миропорядка, существовании Бога и самой души.

Поэтому такое описание сопровождается любованием героя неуместным в повседневном мире нарядом женщины. В реакции героя на это несоответствие (которое он же сам и отметил) обнаруживается не осуждающий, а восхищённый взгляд. В этой реакции на одежду открывается несоответствие вечернего платья и дневного времени суток, в которое происходит встреча, но и воплощается желание выйти за пределы повседневной, монотонной жизни. Так (визуально, посредством наряда героини) во внешний мир проникают невысказанные чувства.

Стоимость мехового пальто оценивается неслучайно в «подручной» для сотрудника лавки по изготовлению надгробий системе исчисления. Дальнейшее исчезновение Изабеллы ведёт к исчезновению (смерти) определённого аспекта души самого Людвига. Несовместимость такой внешней детали (её одежды) с реальностью, лежащей за пределами лечебницы, свидетельствует и о несовместимости потребностей героев с реальностью мира, в котором они живут.

Взгляд влюблённого героя улавливает каждую подробность в облике Саламбо: «На ней были серьги с подвесками в виде маленьких сапфировых весов, поддерживавших выдолбленные жемчужины, наполненные благовониями. Из отверстия жемчужины время от времени падала маленькая капелька и смачивала обнажённое плечо»69. Здесь оптика любования преодолевает дистанцию, делает маленькие объекты близкими для рассмотрения. Вне этого эротического контекста капля, падающая на плечо, не могла стать существенным созерцательным моментом, но вот её показывание и акцентирование внимания на сочетании аромата и обнажённой кожи, скользящей по телу капле, свидетельствует о том, что визуальные моменты внешности сопровождают и выражают чувства героя.

Внешность героя, выраженная в одежде, может создавать зримый образ-впечатление, которое герой производит на рассказчика, а затем — и на читателя. Пример такого образа-впечатления можно встретить в поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души», где внутренний мир героя сливается с одеждой, одежда становится продолжением души, служит наглядному её воплощению:

«Для довершения сходства фрак на нём был совершенно медвежьего цвета, рукава длинны, панталоны длинны, ступнями ступал он и вкривь и вкось и наступал беспрестанно на чужие ноги» [Гоголь, 1951. С.94].