Аспекты визуальности художественной литературы

Свёртки цветной бумаги, груды коробок и запасные ёлочные свечи прямо показываются в пространстве, но краска и клей — через упоминание их запаха. Именно этот запах создаёт атмосферу приготовления к празднику, динамику действий. Он указывает, что краска была открыта, что клеем воспользовались. Читатель может вообразить не только этот запах, но и предшествующие движения рук, то есть сопровождающий обонятельные ощущения видимый мир.

В строке стихотворения А. Ахматовой: «Замечаю всё как новое / Влажно пахнут тополя» [Ахматова, 2000. С. 22] изменение восприятия лирического героя передаётся через новые ощущения влажного запаха тополей. Деревья, несомненно, появляются в воображении читателя и перед лицом героя, но запах становится чем-то новым на фоне прежнего (привычного для героя) пространства. Из обычного мира вдруг выделяется влажный запах, который свидетельствует о новом восприятии мира, то есть разделяет саму жизнь на «до» и «после». Существенно то, что незримый запах предполагает зримые тополя.

В стихотворении А. Ахматовой «Рыбак» происходит взаимодействие зримых образов и незримых:

«Руки голы выше локтя,

А глаза синей, чем лёд.

Едкий, душный запах дёгтя,

Как загар, тебе идёт» [Там же. С. 30].

Стоит обратить внимание на сравнение запаха дёгтя и цвета кожи (загара). Визуальная деталь, такая как тёмный цвет кожи, соотносится с незримым образом запаха дёгтя. Отсылка посредством образа запаха побуждает вообразить и сам образ дёгтя, который тоже имеет тёмный цвет. Запах имеет и такой признак, как густота, и этот признак транспонируется в визуальный образ, в более тёмный оттенок кожи.

Загар обнаруживается на теле, поскольку героиня упоминает голые руки: можно сказать, что эротическая тема, которая подтверждается характером любовного изображения портрета, связана со зрительными ассоциациями и запахом едкого, душного дёгтя.

Цветовая противопоставленность тёмных оттенков (дёготь, загар), связанных с кожей, телом, солнцем и более светлых (синие глаза, которые тоже могут становиться тёмно-синими) здесь не взаимоисключающая, хотя лёд, конечно, указывает на полюс холода. Всё строится на смене тепла и холода, границе близости и отчуждённости, тела и души. Собственно, можно сказать, что глаза и есть такая граница души и тела.

Образ рыбака к ещё и своим цветом глаз перекликается с цветом моря, которое может менять оттенки, темнеть, штормить, а может и промерзать, превращаться в лёд. Так запах дёгтя становится неотъемлемой частью облика персонажа, перекликается со зрительными ассоциациями, включается в раскрытие темы.

В стихотворении А. Ахматовой образы душного запаха тесно связаны с пространством и временем года:

«Я говорю сейчас словами теми,

Что только раз рождаются в душе,

Жужжит пчела на белой хризантеме,

Так душно пахнет старое саше» [Там же. С.28].

Душный запах старого саше упоминается открыто, тогда как запах белой хризантемы здесь не указывается, но её присутствие предполагает наличие аромата. Атмосфера летней комнаты возникает не только на основании образа жужжания пчелы и душного запаха, но и с учетом какой-то наглядной обстановки. Источники звука и запаха являются одновременно и частью пространства.

Возникает соединение характеристик зримых и незримых образов. Рифма «в душе» и «саше» связывает этот образ аромата с эмоциями, рождающимися в душе, уникальность этих слов («только раз») перекликается с уникальностью самого жизненного момента, в котором весь окружающий героя мир как-бы замирает в определённом взаиморасположении. Специфика пространства влияет здесь на специфику лирического состояния, в котором рождаются в душе именно такие слова.

В стихотворении В. Брюсова «В тюрьме» запах также очень тесно связан с пространством:

«Зачем же ты, лицом упав

На доски жесткие, холодные,

Твердишь про области свободные,

Про воздух гор и запах трав!» [Брюсов, 1973. С.402].

Здесь возникают два противопоставленных пространства. Название стихотворения обозначает одно из них — это сама тюрьма, жёсткие доски, холод. Другое открывается в воспоминании и воображении героя — это природное пространство, открытое, наполненное запахом трав и воздухом гор, хотя какие-то определённые признаки местности не просматриваются.

Можно отметить, что то и другое пространство показывается в общих очертаниях, но всё-таки не лишено визуальных компонентов. В тюрьме герой не столько видит, сколько ощущает доски, тогда как в воображении — видит открытый природный простор, ощущает воображаемый запах трав и гор. Но само упоминание побуждает читателя на мгновение тоже увидеть и горы, и травы, поскольку упоминание запаха всегда отсылает к видению источника.

Исходя из приведённых здесь наблюдений, мы видим, что предположение о необходимости зримого образа источника запахов подтверждается.

§ 3. Визуальное посредничество в изображении тактильных образов