Assassin's Creed. Братство

Эцио догадался: вопрос задан намеренно, чтобы получить сведения. Молодец, сенатор!

– С вашими деньгами? – насмешливо переспросил его спутник. – Надеюсь, проценты тоже здесь.

– Разумеется.

– В ваших же интересах, чтобы они там были.

– Это почему?

– Банкиру нравится проявлять щедрость к своим друзьям. Он заботится о них. Он может себе это позволить.

– Говорите, заботится?

– Я склонен так думать.

– Какая щедрость с его стороны! – В словах сенатора было столько сарказма, что даже капитан это понял.

– Что вы сказали? – угрожающе спросил он, замедляя шаг.

– Так… ничего.

– Идемте, мы почти пришли.

В сумраке тесной площади высилась громада Пантеона. Зданию было полторы тысячи лет, но его портик, поддерживаемый коринфскими колоннами, и сейчас восхищал глаз строгостью пропорций. Пантеон строился как святилище всех богов Древнего Рима, но впоследствии был превращен в христианский храм. Невдалеке от входа в Пантеон стояли трое. Двое были в таких же мундирах, как у капитана, а третий – в гражданской одежде. Высокий, исхудавший человек с изможденным лицом. Дорогая одежда висела на нем как на вешалке.

– Луиджи! Луиджи Торчелли! – громко произнес Эгидио, опять стараясь для Эцио. – Приятно снова вас видеть. По-прежнему верно служите Банкиру? Я думал, вас повысили, – свой кабинет, все дела…

– Заткнитесь! – бросил ему помощник Банкира.

– Он принес деньги, – сообщил капитан.

У Торчелли заблестели глаза.

– Прекрасно, прекрасно. Это обрадует моего господина. Сегодня у него особое торжество, так что я передам ваши деньги ему лично, в его же дворце. Надо торопиться. Время – тоже деньги. Давайте ваш груз.

Эгидио очень не хотелось подчиняться, однако двое караульных нацелили на него свои алебарды.

– Уфф! – шумно вздохнул сенатор, отдавая караульным мешки. – Рад избавиться от этой тяжести.

– Заткнитесь! – снова потребовал помощник Банкира. – Держите его здесь, пока я не вернусь, – приказал он караульным.

С этими словами Торчелли скрылся внутри громадной пустой церкви. Тяжелые двери плотно закрылись за ним.

Эцио так и подмывало броситься вслед за Торчелли, но он прекрасно понимал, что так просто ему не пройти ни в тяжелые двери храма, ни мимо караульных. Должно быть, Эгидио угадал его мысли, поскольку нарочно затеял с караульными разговор, чтобы позлить и отвлечь их.

– Почему вы меня не отпускаете? Я же отдал долг, – заявил он.

– А вдруг вы нас надули? – ответил капитан. – Денежки вначале пересчитать надо. Сами понимаете.

– Пересчитать десять тысяч дукатов! На это уйдет целая ночь!

– Так нужно.

– Если Луиджи опоздает, его по головке не погладят. Представляю, что за человек этот Банкир!

– Заткнитесь!

– Синьоры, до чего же беден ваш лексикон. Мне, например, старину Торчелли искренне жаль. Если он в ближайшее время не явится к Банкиру с деньгами, тот попросту не пустит его на торжество. И вообще, разве Банкир пускает своих лакеев на празднества?

Капитан дал сенатору затрещину. Эгидио умолк, но продолжал улыбаться. Он видел, как Эцио проскользнул мимо караульных и начал взбираться по стене храма.

Портик частично скрывал круглые очертания Пантеона. Путь Эцио лежал к куполу, точнее – к круглому отверстию в его центре. Проникнуть внутрь через этот «глаз» будет непросто. Аудиторе на ходу продумывал, как будет действовать дальше. Они с Луиджи были примерно одной комплекции. Правда, у того не такое мускулистое тело. Ничего, свободный покрой одежды ему поможет… если все пройдет, как он задумал.

Эцио бывал в этой церкви и знал, что там имеются кадила на цепях, подвешенные к крыше. Если ухватиться за одну из цепей… и если она выдержит его вес…

Иного способа спуститься вниз не существовало. Ассасин понимал: даже он со своим огромным опытом лазания не сможет уподобиться мухе и сползти на пол по внутренней поверхности купола. От купола до холодных серых плит пола было чуть больше сорока метров.

Перегнувшись через борт купольного отверстия, Эцио заглянул внутрь – там было почти так же сумрачно, как и снаружи. На скамье, что тянулась во всю длину стен, скрючившись, сидел Луиджи Торчелли. При свете единственной свечи он усердно пересчитывал деньги. Затем Эцио поискал глазами ближайшую кадильную цепь. Все они были достаточно далеко от него, но если ему удастся…

Он спустил ноги вниз, повиснув на руках. Эцио изрядно рисковал, однако цепи были старыми и прочными. Они оказались толще, чем он ожидал. И верхние концы цепей были надежно закреплены в кладке купола.

Напомнив себе, что этот способ – единственный, Эцио резко оттолкнулся и прыгнул в пустоту.

На мгновение ему показалось, что он застыл в воздухе, словно воздух держал его, как вода держит пловца. Потом он начал падать.

Взмахнув руками, Эцио направил тело к ближайшей цепи и схватился за нее. Звенья оказались скользкими. Рискуя порвать перчатки, ассасин соскользнул примерно на метр вниз и только тогда сумел крепко ухватиться за цепь. Плавно покачиваясь, он вслушивался в темноту Тихо. Луиджи не заметил качающейся цепи. Пламя свечи не дрогнуло, так что волноваться было не о чем.