Assassin's Creed. Братство

Придав себе облик беззаботного гостя, Эцио неторопливо двинулся в зал. Пока все слушали Чезаре, пространство зала преобразилось. Теперь он был уставлен кроватями и кушетками, закрытыми плотными балдахинами. Пол устлали плотными персидскими коврами и разложили мягкие подушки из узорчатого атласа. Слуги по-прежнему сновали между гостями, предлагая вино, однако гостей интересовало угощение совсем другого рода. Мужчины и женщины дружно сбрасывали с себя одежду, объединяясь в пары. Некоторые предпочитали собраться втроем, вчетвером и даже в большем количестве. В жарком зале резко запахло потом.

Несколько женщин и еще больше мужчин, пока не примкнувших к развлечениям, поглядывали на Эцио. Однако никто не обратил на него особого внимания, когда он, как всегда спрятавшись за колоннами, где было сумрачно, подобрался поближе к Банкиру. Тот уже успел сбросить берет, снять величественный плащ и сутану. Теперь на его тощем, похожем на веретено теле оставалась лишь полотняная рубашка и шерстяные кальсоны. Вместе с куртизанкой они полулежали на кушетке, поставленной в нише и потому недоступной для глаз остальных гостей. Полог не был задернут. Эцио подобрался ближе.

– Ну что, дорогая? Тебе нравится этот прелестный вечер? – Скрюченными пальцами Банкир неуклюже раздевал куртизанку.

– Да, ваше преосвященство. Я в восторге. Здесь так много интересного. Глаза разбегаются.

– Рад слышать. Ты же знаешь, денег я не жалел.

Губы Хуана слюнявили шею куртизанки. Он закусил и начал сосать кожу на ее шее, опуская ее руку ниже.

– Я вижу. – Глаза куртизанки встретились с глазами Эцио, замершего неподалеку. Девушка едва заметно мигнула, показывая, что еще не время.

– Да, дорогая. Власть прекрасна тем, что тебе становятся доступными многие удовольствия. И если я вижу яблоко, растущее на дереве, я его просто срываю, и никто не смеет мне помешать.

– Наверное, это еще зависит и от того, на чьем дереве растет яблоко, – глуповато хихикая, подыгрывала ему куртизанка.

Банкир тоже засмеялся:

– Вижу, ты не поняла. Все деревья – мои.

– Но только не мое дерево, – решилась возразить она.

Хуан чуть отстранился, а когда заговорил снова, тон его голоса сделался ледяным.

– Ошибаешься, tesora[90]. Я видел, как ты украла кошелек у моего слуги. В качестве искупления своей вины ты позволишь мне делать с собой все, что я захочу. Бесплатно. И в течение всей ночи.

– Бесплатно? – переспросила она.

Эцио надеялся, что куртизанка не станет искушать судьбу. Он оглядел зал. По периметру через каждые пять метров стояли караульные. Вблизи Банкира и куртизанки караульных не было. Среди родных стен Хуан чувствовал себя уверенно. Возможно, даже слишком уверенно.

– Так я сказал, – с оттенком угрозы ответил он. Затем, по-видимому, ему в голову пришла новая мысль. – Может, у тебя есть сестра?

– Нет, но у меня есть дочка.

Банкир призадумался.

– Триста дукатов. Идет?

– Семьсот.

– Надо же, какая ты алчная, но… ладно. С тобой приятно иметь дело.

33

Празднество продолжалось. Эцио вслушивался в голоса, раздававшиеся со всех сторон.

– Я хочу еще!

– Нет! Нет! Ты делаешь мне больно!

– Нет, так нельзя! Я этого не позволю!

Слова сопровождались вздохами и стонами наслаждения и боли. Боль была настоящей, а наслаждение – наигранным.

Хуана, как назло, охватила неистовая страсть. Не сумев справиться с застежками, он попросту разорвал на куртизанке платье. Девушка по-прежнему глазами умоляла Эцио не вмешиваться. «Я справлюсь», – как бы говорила она.

Эцио вновь оглядел зал. Женщины из числа приглашенных соблазняли слуг и караульных, призывая и их присоединиться к оргии. В руках нескольких гостей он заметил деревянные и костяные фаллосы и маленькие черные плетки.

Уже скоро…

– Давай же, дорогая. – С этими словами Хуан повалил куртизанку на кушетку. Затем залез на девушку, придавив собой, и грубо вошел в нее. Его руки сомкнулись вокруг ее шеи, и он принялся душить куртизанку. Она закашлялась, пытаясь сопротивляться, потом потеряла сознание.

– О да! Так хорошо, – прошептал Банкир, на шее которого вздулись все жилы. Его пальцы еще сильнее сдавили шею несчастной девушки. – Это усилит твое наслаждение. Мое уже усиливает.

Через минуту он кончил и, тяжело дыша, повалился на куртизанку. Их тела были липкими от пота.

Девушка не умерла. Эцио заметил, что она все еще дышит.

Потом Борджиа встал. Куртизанка к тому времени наполовину сползла с кушетки. Щелкнув пальцами, он подозвал двух слуг, находившихся поблизости.

– Избавьтесь от нее.

Банкир двинулся к главной оргии, а Эцио со слугами глядели ему вслед. Дав ему отойти подальше, слуги осторожно уложили куртизанку на кушетку, прикрыли меховой накидкой и поставили рядом графин с водой. Один из слуг заметил Эцио – ассасин поднес палец к губам. Слуга улыбнулся и кивнул. В этой вонючей дыре еще оставались нормальные люди.

Эцио тенью следовал за Хуаном. Поддергивая кальсоны, тот переходил от группы к группе, бормоча слова восхищения, словно ценитель искусства в картинной галерее.

– О, bellissima[91], – время от времени повторял он.