Assassin's Creed. Одиссея

Праздник, который предвкушал Варнава, был скомкан. Несколько дней Кассандра пыталась убедить устроителей игр, что происшествие с Тестиклом – не отговорки Спарты, которая не сумела прислать достойных атлетов. Наконец, не выдержав язвительных насмешек и злорадства, Кассандра заявила, что сама будет состязаться вместо Тестикла. В панкратионе она победила всех своих соперников-мужчин и получила лавровый венок. В беге она неслась с быстротой оленя, незначительно уступив Алкивиаду. Тот настойчиво предлагал Кассандре отпраздновать победу привычным ему образом. В метании диска она превзошла прежнее спартанское достижение, проиграв лишь широкоплечему, похожему на медведя островитянину.

– Ха… ха!

Воинственные крики выбили Кассандру из воспоминаний об играх, вернув к реальности.

Варнава все еще находился под впечатлением ее победы в панкратионе, молотя кулаками по воздуху. Геродот стоял на куче мешков с зерном и возбужденно рассказывал:

– Потом она схватила противника за талию и опрокинула на землю.

Варнава изображал каждое движение. Икар громко кричал с мачты, как и полагалось возбужденному зрителю.

Лавровый венок Кассандра отдала капитану. Варнава надел его, едва галера покинула Элиду, и носил не снимая. Интересно, обрадуется ли Спарта ее олимпийским достижениям? Спарта. Впервые Кассандра думала о родине без всплеска ненависти. Молодая женщина посмотрела на берег. Галера подходила к гавани Тринисы. По зеркальным водам залива скользили лодки и плоты. Ныряльщики, прыгавшие с них, возвращались с горстями раковин порфирий, из которых добывали знаменитую пурпурную краску. Руки самих ныряльщиков тоже были пурпурными. Только сейчас, глядя на сушу, Кассандра поняла, как же она соскучилась по матери и дому.

Увидев на причале Миррин, молодая женщина несказанно обрадовалась. Однако ликование было недолгим. Судя по выражению материнского лица, в Спарте опять случилась какая-то беда.

– Что произошло? – спросила Кассандра, спрыгивая на причал.

Она заметила беспокойное поведение воинов, их насупленные лица и сердитые крики.

Миррин взяла себя в руки, подавив набегающие слезы:

– Когда лохос Брасида прибыл на Сфактерию, оказалось, что вооруженные илоты – не самая главная опасность. Наших там поджидали афинские полки.

– Ловушка?

– Похоже, что да. Но Брасид сумел учуять опасность и не угодил в их западню. Все лето он со своими спартанцами удерживает позиции на острове. Вражеские корабли стерегут все подступы к Сфактерии. На самом острове и на пилосском побережье то и дело происходят столкновения. Брасид не раз пытался заключить перемирие. Даже вел переговоры, которые почти всегда оборачивались взаимной перепалкой. Вначале словесной, а потом и на языке оружия. Остров залит кровью. Нынче Брасид там заперт, но его чистокровных воинов не так-то легко одолеть. Однако стало известно, что Клеон отправил афинянам подкрепление, рассчитывая сокрушить спартанский лохос и полностью овладеть островом. Кассандра… – Дочь знала, что скажет сейчас мать. – Вместе с подкреплением туда плывет Деймос.

Миррин кивнула и уткнулась в грудь дочери. Так они стояли некоторое время. Солнце клонилось к закату. Мирная передышка кончилась. Кассандра понимала, чем так взбудоражены и обозлены солдаты. Они велели лодкам ныряльщиков отыскать и привести в гавань галеры скудного спартанского флота. Эфоры отказались отправить на помощь Брасиду второй лохос, опасаясь, что это подорвет оборону страны. За помощью обратились к союзникам-тегеанцам. Те выставили тысячу воинов, которые могли бы спасти запертый на острове спартанский полк.

Миррин подняла голову и тряхнула Кассандру:

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Тебя ничем не остановишь. Если Деймос собрался воевать на стороне Афин, значит культ хочет, чтобы афиняне победили и перебили всех спартанцев, оставшихся на Сфактерии. Мы не можем этого допустить. Отправляйся. Поступай, как сочтешь необходимым. Только об одном тебя прошу: привези обратно моего мальчика.

Спартанцы не признавали коварных способов ведения войны. И не только они. Воины по всей Элладе признавали лишь честные сражения. Однако нынешняя затяжная война извратила древние правила и традиции. Нынче исход того или иного сражения решали не храбрость и стойкость фаланг, сошедшихся в благородном бою. Наступила эпоха осады городов. Подкопы и подземные ходы стали привычным явлением военной стратегии. В ответ противник рыл свои, дабы обрушить первые, засыпав их вместе с копателями. Появились новые орудия вроде огнеметных устройств. Ложь, обман, доведение противника до отчаяния тоже стали оружием. Клятвы утратили их былое значение, сделавшись инструментами двуличной стратегии. Вся Эллада превратилась в логово злобных красноглазых зверей. Сфактерия не являлась исключением.