Assassin’s Creed: Brotherhood

На четвертое воскресенье Великого Поста на церемонии Папа Римский назначил своего сына Чезаре капитан-генералом папских армий и Гонфалоньером Святой Римской Церкви. Чезаре сопровождали четверо мальчиков в шелковых одеждах, а четыре тысячи солдат надели мундиры его цветов. Его триумф казался полным: в прошлом году, в мае, он женился на Шарлотте д`Альбре, сестре Жана, короля Наварры, и король Франции Людовик, — который был союзником Борджиа, — подарил Чезаре герцогство Валентинуа. Не удивительно, что люди прозвали Чезаре, уже бывшего кардиналом Валенсии — Валентино!

И теперь эта гадюка вползла на пик своего могущества.

Как Эцио сможет победить его?

Он поделился этими мыслями с Макиавелли.

— Мы воспользуемся их тщеславием, чтобы сбросить с этого пьедестала, — сказал Никколо. — У них есть ахиллесова пята. У каждого она есть. В том числе и у тебя.

— И что же это? — спросил, ощетинившись, Эцио.

— Мне не нужно называть тебе ее имя, ты и сам знаешь. Остерегайся ее, — добавил Макиавелли и продолжил, резко меняя тему. — Помнишь оргии?

— Они продолжаются?

— Да. Родриго — я отказываюсь называть его Папой — их обожает! Тебе стоит отдать ему должное — ему семьдесят лет! — Макиавелли сухо рассмеялся, но потом стал серьезным. — Борджиа пойдут ко дну, если будут продолжать потакать собственным желаниям.

Эцио хорошо помнил оргии. Он даже был свидетелем одной из них. Тогда был ужин, на котором присутствовали пятьдесят лучших шлюх города, потом их отвели в изукрашенные золоченые, как у Нерона, покои Папы. Они любили называть себя куртизанками, но, по сути, были просто шлюхами. Когда ужин — или это лучше назвать «кормлением»? — закончился, девушки стали танцевать со слугами сперва в одежде, а потом и без нее. Канделябры, стоявшие на столах, спустили на мраморный пол. Благородные гости кидали между ним жареные каштаны. Шлюхи ползали по полу на четвереньках, словно скот, задрав задницы, и собирали каштаны. В эту «игру» включились практически все. Эцио с отвращением вспомнил, как Родриго, Чезаре и Лукреция наблюдали за этим со стороны. И в самом конце раздали призы — шелковые плащи, отличные кожаные сапоги, конечно, из Испании, темно-красные с желтым бархатные шапочки, инкрустированные бриллиантами, кольца, браслеты, сумки из парчи, каждая с сотней дукатов внутри, кинжалы, серебряные дилдо, — всё, что ты только мог себе вообразить, — тем гостям, кто большее число раз занимался сексом с ползающими проститутками. И семья Борджиа, ласкающие друг друга, были главными судьями…

* * *

— Следуй за мной, — с нажимом в голосе сказал Макиавелли. — Теперь, когда ты увидел своего главного противника в действии, неплохо будет приобрести экипировку, взамен той, что ты потерял. И постарайся не привлекать к себе внимания.

— Да неужели? — огрызнулся уязвленный замечанием младшего ассасина Эцио. Макиавелли не был главой Братства. После смерти Марио, у них вообще не осталось главы. Но это «междуцарствие» скоро должно будет закончиться. — В любом случае, у меня есть клинок.

— А у стражников есть ружья. Эти штуки создал для них Леонардо — как ты помнишь, его гений не контролирует себя. Они быстро перезаряжаются, как ты и сам видел, и более того, у оружия есть цилиндр, хитрым способом укрепленный внутри, который делает выстрел более точным.

— Я найду Леонардо и поговорю с ним.

— Возможно, тебе придется его убить.

— Он более полезен живым, чем мертвым. Ты же сам сказал, что сердцем он не с Чезаре.

— Я сказал, что надеюсь на это, — Макиавелли остановился. — Держи деньги.

— Благодарю, — кивнул Эцио, принимая мешочек с монетами.

— Ты у меня в долгу, и я советую — прислушайся к моим словам.

— Когда ты скажешь что-нибудь разумное, — непременно.

Эцио оставил друга и отправился в квартал оружейников, где приобрел новый нагрудник, стальные наручи, меч и кинжал отличного качества и сбалансированные куда лучше, чем те, что у него уже были. В первую очередь он жалел об утрате старого браслета из Кодекса, сделанного из странного металла, который отбил столько смертельных ударов. Впрочем, сейчас было уже поздно сожалеть об этом. Теперь ему придется полагаться исключительно на свой ум, и тренироваться еще больше. Этого отнять у него не мог никто.

Он вернулся к Макиавелли, который ждал его у заурядной таверны, где они и договорились встретиться.

Макиавелли был раздражен.

— Отлично, — буркнул он. — Теперь ты можешь вернуться во Флоренцию.

— Возможно. Но я туда не вернусь.

— Не вернешься?

— Возможно, это тебе следует туда отправиться. Во Флоренции ты на своем месте. У меня же больше нет там дома.

Макиавелли развел руками.

— Правда, что твой старый дом был уничтожен. Я не хотел тебе говорить об этом. Но уверен, что твои мать и сестра сейчас в безопасности. Борджиа не взять Флоренцию. Мой хозяин, Пьеро Содерини, хорошо ее охраняет. Поэтому ты сможешь там задержаться.

Эцио вздрогнул, услышав, что его самые худшие опасения подтвердились, но сумел взять себя в руки и произнес:

— Я останусь здесь. Ты сам сказал, что мир не наступит, пока мы не восстанем против семьи Борджиа и тамплиеров, которые им служат.