Астория и Ко

Амели краем уха слушала тихую перебранку несколько забывшихся Сэма с Радой, и ничего не понимала. Причём, судя по реакции Мирабель, не понимала, похоже, она одна. Странности всё копились и копились. Она отметила, что тот старший охраны (и вроде как начальник Сэма), что лично участвовал в досмотре Рады (причём уделил внимание только ей одной из всех гостей), и сейчас фактически не спускал с той глаз. Нет, не глазел непрерывно, но всё время держал в поле своего зрения. Странная девица, странные возможности. А эти её постоянные обмолвки — «Мы», причём это подавалось именно во множественном числе, а не как распухшее ЧСВ. И эта её обмолвка про работу с сестрой «ландшафтным дизайнером», вызвавшая ступор у мистера Сэма, причём до этого он явно опасался услышать нечто другое. Интересно, какая работа или занятие может быть настолько опасной, что её не стоит даже озвучивать? А может, не опасно, а просто стыдно? Молодая девушка… красивая, а она по себе знает как много в этом возрасте соблазнов «лёгких путей», когда гормоны играют, а «тормозов» ещё не завезли. Но… Амели за время учёбы неоднократно видела таких «сорвавшихся» — и Рада своим поведением на них совершенно не была похожа. Дизайнер… дизайнер… за этим явно что-то скрывается иносказательное… Нет, рисует она хорошо, можно даже сказать — отлично, что свидетельствует о хорошем глазомере, воображении и контроле тела. Да и каталог, который Рада, вроде как, по её словам, сама создала… и идеально подошедший для неё костюм, возникший будто из воздуха в пустом шкафу. Много, очень много странностей.

Девушка глубоко вздохнула — это всё, конечно, интересно, но у неё хватает сейчас своих проблем, чтобы заморачиваться этими загадками. Раз это есть, значит — возможно, и не стоит плодить сущностей сверх необходимого. Ей не обязаны всё выкладывать по первому требованию, захотят — расскажут. Нет — значит, нет.

За это время суета среди присутствующих несколько улеглась, и к трибуне вышел «распорядитель» мероприятия.

— Хм, кх-кх, — он непрофессионально прочистил горло перед микрофоном. — Уважаемые дамы и господа! Приносим вам наши глубочайшие извинения за этот досадный инцидент. Смею вас уверить, что некорректному поведению «бывшего», — он выделил это слово несколько пренебрежительной интонацией, — начальника Центра Береговой Обороны будет дана беспристрастная оценка со стороны уполномоченных представителей органов власти. А теперь давайте продолжим нашу встречу… Встречайте: Максимильян Гопкинс!

К трибуне вышел молодой мужчина лет тридцати, одетый весьма щегольски: дорогой, идеально сидящий тёмный костюм, лакированные чёрные туфли, в которые можно было, наверное, смотреться как в зеркало, запонки на рубашке, отливающие золотом, идеальный пробор волос. Живая картинка преуспевающего бизнесмена, ходячий символ «Американской мечты».

Новый оратор начал свою речь с самопредставления, из которого присутствующие узнали, что перед ними член комиссии Конгресса по расследованию недавних нашумевших происшествий и, заодно, новый начальник ЦБО. Затем он плавно перешёл к описанию своей работы в комиссии, и о работе комиссии в общем. Было заметно, что язык подвешен у него хорошо и выступать ему не впервой. Речь звучала плавно и без запинок. Вот только… Фразы были построены красиво и правильно, но их содержание… когда он перешёл к озвучиванию выявленных недостатков работы ЦБО, то Сэму показалось, что они вообще ничего не делали верно. Сплошная некомпетентность и разгильдяйство, поставившие под угрозу жизни местного населения. Слово «предательство» ещё не прозвучало, но явно висело в воздухе.

Журналисты онлайн изданий с горящими глазами строчили у себя в планшетах свои комментарии — день выдался урожайным на сенсации. Телевизионщики были несколько более ограничены в изъявлении своих чувств, но зато они вовсю снимали реальную картинку. А среди присутствующих сотрудников потихоньку нарастал гул недовольства.

Выступающий на это тоже обратил внимание, и завершив очередную фразу, сделал небольшую паузу.