Астральный летчик

Банду мою называли Контора Капитана Джо: первая боевая бригада из студентов института военной физкультуры. Всю «галеру» в страхе держали. Может, слышал? Нет? Ну и ладно… Гордиться-то нечем. Народ там крутился мерзостный. Кстати, из них-то первые «новые русские» и вылупились. Они первыми свои фирмы открыли. На спекулятивный первичный капитал.

Это потом уже за ними «бывшие» потянулись. Бывшие комсомольцы, бывшие партийцы, бывшие чекисты… Но что интересно, их теперь друг от друга не отличить. Суть-то, оказывается, у них одна была. И суть, и вкусы.

Но мне на их вкусы наплевать. У меня цель была. Я деньги копил!

Что? Вот именно. Цель была — выкупить Светочку. Конечно, и маму-бухгалтершу я отблагодарил. За все ее страдания в бухгалтерии. Квартиру ей купил. Одел в меха и шелка.

А Светка уже дачу в Комарове купила. Колесила по странам СЭВ королевой. Удивляла брюзгливых демократов: и в России, оказывается, женщины есть. Не то что наглые кухарки партийных вождей.

Так вот… Накопил я сумму, которая, по-моему, могла ее устроить. Договорился с кавказскими людьми о домишке под Пицундой. И вот, с цветной фотографией прелестного домика на фоне лазурного моря, пошел я к ней на деловое свидание… Ну да… Чтобы оформить покупку. Чтобы стать владельцем Светланы Филипповны.

Муж был в Москве. Дочка с адмиральшей на даче. Все складывалось как нельзя лучше… Разговор мы начали издалека… Вспомнили костер на берегу озера… Песни… Тайное венчание… Она просила прощения за предательство… И я ее простил… Честное слово. Я ее тогда за все простил! Как я мог не простить? Я же не из-за нее, а для нее стал бандитом.

Алик, ты чувствуешь разницу?… И вот в самый разгар сцены из плохого американского боевика, когда герой-бандит в соплях и слезах прощает любимую сучку… В этот душераздирающий момент открывается стеклянная дверь в спальню. На пороге стоят амбалы в штатском с горячим оружием в руках: «Руки за голову! Вы арестованы!» Их начальник подходит к Светке и говорит: «Большое спасибо, Светлана Филипповна! Вы помогли взять коварного врага». Будто они не могли меня взять где угодно: в ресторане, дома, на улице. Светка кричит: «Это не я! Вася, не верь!» А меня уже по лестнице в наручниках тащат… Божественно!

Что? Думаешь, не она их вызвала? А кто же? Только она знала, что я к ней приду. Что? Думаешь, она маме сболтнула?… А какая разница? Есть веши, о которых ни с кем не говорят. Помнишь мертвый длинный язык?

Так она меня расстреляла в третий раз!… Ты пей, пей! На меня не обращай внимания… Мне трезвым нужно быть… Подходим к самому главному…

Дали мне срок. С полной конфискацией. Мать снова бухгалтершей работать пошла. А срок-то дали фактически ни за что. А так! Я же тебе говорил, — на меня сявки работали. Они на «галере» крутились. Я-то сам ни в чем не замечен. Чистенький. Дали срок только за машину да за две квартиры — за мою и материну. И за домик у моря в Пицунде. Мол, куплены на нетрудовые доходы.

Официально-то я кочегаром в мамином жэке числился. С окладом сто двадцать пять рублей. Может быть, адмиральша этот момент рассекла четко. Денег у меня было больше, чем у молчаливого профессора, но деньги-то нечистые. Отмыть-то их тогда еще было негде… Если сейчас по таким законам сажать, то проще весь Кремль колючей проволокой огородить. И посадить автоматчиков с собаками на кремлевских башнях…

Вышел я в восемьдесят пятом. Уже не волком, конечно. Вышел тигром-людоедом. Если бы встретил Светку… мог бы ее на куски зубами разорвать. А тут новые веяния в стране. «Перемен хочу! Перемен!» В общем, свобода, бля, свобода! «Галера» в открытую торгует. На спекулянтов менты и внимания не обращают. Сявки мои со мной не здороваются. Я, как говорится, «мальчик бедный и худой, и бледный». Последние свои «командировочные» пропиваю.

И тут встречаю случайно благодетеля. Георгия Аркадьевича. Что?… Встречался с ним когда-то. Он большим любителем антиквариата был. А я тогда и этим немного занимался. Помогал ему кое в чем. Ну он и вспомнил меня. Сам вспомнил. Я бы к нему первым ни за что не подошел. Да. Правильно. Я уже давно стал мужчиной. Даже больше. Зверем стал… Ты пей, пей.

И дернул черт Георгия Аркадьевича благородство проявить. Конечно, он хотел больше себя показать. Показать мне, какой он могущественный и к тому же сердобольный…

Уже тогда комсомол стал комсомольскими деньгами ворочать. Создавались разные ТМЦ — творческие молодежные центры. Вот он и был директором такого ТМЦ, а летом еще в Артеке работал. Для души. «Служил детской радости». Так он свою работу называл.

И поехал я со своими двумя судимостями в Артек. Воспитателем. Набраться сил. И отдохнуть. Чтобы осенью проявить свои недюжинные коммерческие способности в его молодежном центре…