Асы шпионажа

Скардон предложил ему варианты дальнейших действий: либо он сам собственноручно напишет обо всем, либо продиктует свое признание секретарше, а то и ему, Скардону. Фукс предпочел третий вариант, и они договорились встретиться на следующий день в военном министерстве. (Муха уже попала в паутину, но пока еще не сообразила, что ее там удерживает.) Между мужчинами установилось полное доверие и взаимопонимание: они называли друг друга по именам, уважительно относились друг к другу, а Фукс еще и полагал, что они играют свои роли в судьбе, которая величавее их обоих. Когда драма закончится, они смогут расстаться и возвратиться каждый к своей жизни.

Возможность закончить восемь лет молчания и ведения двойной жизни, когда нельзя было никому довериться, должна принести Фуксу, как он считал, громадное облегчение. Возможность объединить эти две жизни в одну и открыть свою душу человеку, который его понимал, – великое дело. Самое главное – быть понятым. Как только Скардон уехал, Фукс отправился к Арнольду и с готовностью ответил на все его вопросы по характеру информации, которую он передал русским.

На следующий день, как и было обусловлено, Фукс отправился в Лондон. Скардон встретил его на Педдингтонском вокзале, и они вместе поехали в военное министерство в Уайтхолл. Уединившись в одной из комнат, Скардон сделал Фуксу необходимое предупреждение и попросил подтвердить готовность дать показания. Фукс ответил:

– Конечно. Я все отлично понимаю. Можно приступать.

И Скардон стал записывать то, что он говорил:

«Я – заместитель начальника института по исследованию атомной энергии в Харвелле по науке. Родился 29 декабря 1911 года в Рюссельсхайме. Отец мой являлся священнослужителем, и у меня было счастливое детство. Хочу подчеркнуть, что отец делал всегда только то, что считал необходимым и правильным, говоря нам, что мы должны идти каждый своей дорогой, если даже при этом столкнемся с трудностями. Ему самому пришлось много бороться, так как он поступал по велению своей совести, не будучи согласным с постулатами существующих конфессий. Он стал, например, первым священнослужителем, вступившим в социал-демократическую партию…»

И далее в том же духе. Подойдя к концу, Клаус Фукс впервые сказал несколько слов в порядке раскаяния: