Атаман

Перевес все-таки оказался на стороне японцев — они загнали сюда свою армию, гостям из Штатов доставлять армию в эти края долго и дорого — достаточно того, что они получили по физиономии на Русском Севере, в Мурманске...

Писарев отправил на имя атамана донесение, в котором изложил «нефтяной вопрос», а заодно и усомнился: такие уж агнецы Божьи братья Меркуловы, те ли они, за кого себя выдают?

Вечером он собрался повеселиться. Пароходом из Китая прибыли актрисы странствующего цирка-шапито — девушки гибкие, как кусок тонкого каучука, большеглазые, нежные, ошалевшие от приставучих узкоглазых китаезов. Вывший штабс-капитан отстрелил актрисочек опытным взглядом и через несколько мгновений оказался около них. Дамочки были притихшие — значит, не в себе, понял Писарев.

— Чем могу быть полезен? — спросил он.

Одна из циркачек — белокурая, голубоглазая — подняла голову, поинтересовалась устало:

— Во Владивостоке есть извозчики?

— Как и в прошлые времена, мадам. — Писарев по-офицерски щелкнул каблуками.

— Мадемуазель, — поправила его белокурая.

Писарев с сомнением глянул на нее: в таком возрасте и — мадемуазель?

— Пардон! — произнес он небрежно, наклонил голову, оценивал, оглядел девушек, ощутил, что внутри у него зажегся некий торжествующий огонь, улыбнулся — белокурую он уже «раздел» донага, она была то что надо — в его вкусе. — Похоже, вы давно не были в России?

— Четыре года.

— Это большой срок. Сейчас иногда все меняется за два дня. Вы не видели самого страшного...

— Слава богу!

— Мой мотор — к вашим услугам! — не стал дальше тянуть резину Писарев.

— У нас — цирковой реквизит.

— Найдем место и для реквизита.

Вечером он принимал у себя белокурую одесситку Оксану, гимнастку, выступающую под куполом цирка без страховки, и ее подругу Елену. На столе стояло французское шампанское «Мадам Клико» и «Мум», экзотические фрукты громоздились в двух вазах, в подсвечниках, потрескивая, горели свечи.

Оксана потянулась к одной из свечек и пальцами, не боясь обжечься, сняла нагар. Свечка продолжала трещать.

— Не к добру это, — сказала она.

— Почему так считаете?

— Есть примета: раз трещат свечи, значит, произойдет что-то недоброе.

— Я человек везучий, — произнес Писарев неожиданно хвастливо, — ни в одной из передряг не увяз, из всех благополучно выскочил.

Оксана потянулась ко второй, отчаянно трещавшей свече, аккуратно сощипнула с фитиля отгоревший кончик. Пламени прибавилось. Свеча стала трещать еще сильнее.

Через десять минут в дверях звякнул колокольчик — Писарев встрепенулся, брови на округлом, внезапно покрасневшем лице его вопросительно подпрыгнули.

— Это кого же леший к нам несет? — Он встал, одернул бархатную домашнюю тужурку, на гусарский манер расшитую шелковыми галунами. — Впрочем, я жду посыльного от генерал-лейтенанта Семенова Григория Михайловича.

Решительно и одновременно важно открыв дверь, он на лестничной площадке увидел двух хорошо одетых господ в котелках, с дорогими тростями,

— Вы ко мне по торговому делу? — спросил Писарев.

— Нет, не по торговому. Мы из контрразведки. — Стоявший ближе к Писареву резко шагнул вперед и, больно ухватив бывшего штабс-капитана пальцами за нос, втолкнул в квартиру. — У вас, похоже, гости? — произнес он неожиданно вежливым тоном и усмехнулся. — Дамы-с?

— Дамы-с, — подтвердил Писарев гнусавым из-за зажатого носа голосом.

— Ну, они нам не помешают, — проговорил контрразведчик, отпуская нос Писарева. — Пожалуйте на кухню,

Писарев покорно прошел на кухню — ссориться с контрразведчиками ему не хотелось, тем более что атаман, под чье спасительное крыло он мог нырнуть, находился далеко… У Писарева от мысли, что может произойти, мелко задрожал подбородок. Сохраняя остатки самообладания, он гостеприимным жестом указал господам из контрразведки на стулья, предложил, заранее зная, что те откажутся:

— Может быть, по бокалу шампанского?

Но господа из контрразведки вообще не обратили внимания на его предложение, они сели на стулья, не сняв котелков.

— Сегодня утром вы, Сергей Артамонович, отправили пакет атаману Семенову, — произнес старший утвердительным тоном. — В своем сообщении вы не очень одобрительно отозвались о братьях Меркуловых...

Писареву ничего не оставалось, как пробормотать вяло:

— Не помню.

— А я помню, — с напором произнес старший, улыбнулся зубасто, и Писарев понял: если этот человек захочет, то запросто перекусит его пополам. — Но... — Улыбка на лице контрразведчика сделалась еще более зубастой. — Я хочу на будущее уберечь вас от ошибок. Осознайте это, Сергей Артамонович, в скажите мне спасибо.

«Господи, — с запоздалым сожалением подумал Писарев, — они ведь перехватывают не только моих курьеров, но и курьеров атамана... Они все знают — все, о чем я писал Григорию Михайловичу. Надо срочно поехать в Порт-Артур и предупредить его...»

— Порт-Артур вам не поможет, — неожиданно произнес старший, — не надейтесь. А к нам... — он испытующе оглядел Писарева, — в контрразведку мне вас доставлять не хочется.

Холодных мурашиков, бегающих но хребту у Писарева, стало больше.