Атаман А. И. Дутов

Радостное событие произошло в отступавшей армии в эти дни. В штаб армии в Акмолинске[2123] была доставлена икона особо почитаемой на Южном Урале Табынской Божьей Матери. Дутов телеграфировал главнокомандующему по этому случаю: «16 ноября неожиданно явилась в Штаб вверенной мне Армии Чудотворная икона Табынской Божьей Матери с небольшим штатом священнослужителей. Видя Перст Божий, неисповедимыми путями направивший святой образ в Оренбургскую Армию, принял икону, и отныне она находится под защитой Оренбургской Армии. Донося о чём, прошу объявить Оренбургским казакам, башкирам и уфимцам, что святыня края найдена и 25 ноября назначено молебствие перед чудотворной иконой о даровании победы»

[2124].

Голодный поход

22 ноября стало известно о том, что красные обошли Атбасар с севера и северо-запада и вышли в тыл армии Дутова. Вплоть до полудня штаб корпуса Бакича оставался в городе, а затем, чтобы избежать плена, покинул Атбасар, отходя с корпусом в арьергарде армии. Для обеспечения прохождения обозов от Атбасара к Акмолинску и ликвидации прорыва противника по южному берегу Ишима были направлены отряды под общим командованием есаула В.Н. Захарова. Красные 25–26 ноября вели наступление на фронте, а, кроме того, искусно маневрируя, в ночь на 26 ноября обошли Акмолинск с севера и овладели им, захватив часть обоза корпусного интендантства и других управлений IV Оренбургского армейского корпуса. Началась сдача в плен одиночных бойцов и даже мелких частей из состава корпуса. Красные продолжали действовать в тылу Отдельной Оренбургской армии и наступали в направлении на Каркаралинск, где находился штаб армии.

Остатки I Оренбургского казачьего корпуса под командованием забайкальского казака генерал-майора И.Ф. Шильникова участвовали в боях под Кокчетавом, а позднее из района Атбасара отходили на Щучье — Акмолинск и далее на Сергиополь. По свидетельству самого Шильникова, корпус при отходе не потерял ни одного человека[2125]. Следовательно, в боях при отступлении корпус не участвовал, и вся их тяжесть целиком легла на корпус Бакича.

По степени тягот, выпавших на долю отступавших частей Дутова, из всех белых армий с ними могут сравниться, пожалуй, только войска Отдельной Уральской армии, почти полностью погибшей в Туркестане в начале 1920 г.[2126] В полном смысле слова для оренбуржцев это был «Голодный поход» — именно такое название уже в эмиграции получил поход частей армии по практически безжизненной северной Голодной степи в Семиречье в конце ноября — декабре 1919 г.

[2127] По-настоящему это был крёстный путь Отдельной Оренбургской армии, отступавшей по малонаселённой, голодной местности, ночуя под открытым небом[2128]. Резали и ели лошадей и верблюдов. У местного населения отбиралось всё — продукты, фураж, одежда, транспорт, но и этого было недостаточно для многотысячной людской массы. За всё реквизируемое, как правило, выплачивались деньги, хотя и не всегда в должном размере[2129]

. Смертность от холода и истощения возрастала, соперничая со смертностью от тифа. Тяжелобольных оставляли умирать в населённых пунктах, умерших не успевали хоронить и обременяли этим печальным обрядом местных жителей. Войска двигались большими переходами, оторвавшись от противника. На отставших одиночных солдат и казаков часто нападали киргизы, причём зачастую невозможно было даже узнать, куда исчез человек.

Армия была деморализована, и разложение приняло чудовищные масштабы. В первых числах декабря на сторону красных практически в полном составе, исключая офицеров, перешли 22-й Оренбургский казачий полк (кроме второй сотни), 35-й Оренбургский казачий полк, первая батарея 5-го артиллерийского дивизиона и комендантская команда штаба сводной Оренбургской казачьей бригады полковника В.Н. Нагаева. При отходе от Атбасара в городе осталась сотня дивизиона есаула Малятина и много солдат и казаков из состава корпуса, на сторону красных перешла понёсшая большие потери сотня (45 шашек) дивизиона есаула Ведерникова вместе с командиром сотни[2130]. Как сообщалось в корпусном журнале военных действий: «Ввиду перехода вышеуказанных частей на сторону противника боевой состав корпуса очень маленький и небоеспособный, так как в оставшихся частях корпуса настроение у солдат и казаков плохое»[2131].