Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины

Ожидание затянулось. В первую очередь ожидание открытий, изменений рельефа дна, обстановки, ожидание необычных встреч и даже столкновений с объектом, напоминающим не то ихтиозавра, не то кальмара величиной с три авианосца.

Вербов просидел в рубке «Десны» четыре часа кряду, однако ни он, ни операторы ИУСа – информационной управляющей системы лодки (на боевых атомных кораблях эта система называлась БИУСом и носила определённое имя; к примеру, на «Грозном», насколько помнил Денис, эту систему подводники называли «Аккордом») – не увидели ничего необычного.

АГС «Утёс» исчезла, оставив борозду в том месте, где была закреплена. Не осталось следов пребывания в этом районе и «Камчатки», вооружённой достаточно серьёзно, чтобы отбить атаку подлодки противника или надводных кораблей. Радовало, что на дне океана не нашлось ни одного обломка, ни одного следа подводной схватки, ни самой повреждённой субмарины, и это давало надежду на её обнаружение в целости и сохранности. Хотя надежда эта таяла с каждым часом. Молчание подлодки всегда красноречиво, а затянувшееся на несколько суток молчание тем более. Как правило, оно означало гибель подводного судна и экипажа.

Удалившись от места установки «изделия 101» по разворачивающейся спирали на десять километров, «Десна» замедлила ход и зависла в двух сотнях метров от складки дна. Глубина океанской толщи в этом квадрате составляла около полутора километров, лодка погрузилась почти на максимум своих возможностей, и Брайдер идти глубже не хотел.

Капитан повернулся к Вербову с непроницаемым лицом.

– Ещё круг, Денис Геннадиевич? Или вернёмся в исходную точку?

Вербов преодолел овладевшую душой заторможенность.

– Идём по спирали, как шли.

– Радиус?

– Километров до двадцати. Потом вернёмся.

– Выполняю.

«Десна» снова двинулась в полной темноте по разворачивающейся спирали.

– Я оставлю вас на полчаса, – поднялся Вербов.

В каюте он умылся, привёл себя в порядок, решил побаловать желудок чаем, но на пороге столкнулся с Максимом Лобановым.

– Вовремя поймал, – заулыбался капитан «Краба».

– Я не прятался, – буркнул Вербов.

– Снова на мостик?

– Хочу чаю.

– Я с тобой.

– Ты должен был ждать в транспортном эллинге.

– До эллинга всего десять секунд быстрым шагом, «Краб» готов к походу, ребята ждут. Ничего не нашли?

– Нет, – нехотя сказал Вербов.

До кают-компании дошли молча.

Помещение практически пустовало. Лишь за одним столиком праздновал одиночество сотрудник исследовательской группы Тихонов, ранее не принимавший участия ни в одном совещании группы. Вербов видел его всего один раз, да и то мельком. Знал только, что Роберт Романович Тихонов является специалистом в области изучения паранормальных явлений и олицетворяет собой закрытый сектор НТ-центра ФСБ, изучающий всё, что имеет отношение к так называемой мистике и лженауке.

Вербов и Лобанов поздоровались.

Тихонов, мощного телосложения, с морщинистым лицом лесоруба и светло-голубыми глазами религиозного фанатика, ответил одним словом: «Приветствую». Он читал какой-то журнал и потягивал зелёный чай.

Приятели переглянулись, заняли столик подальше от барной стойки. Оба подумали об одном и том же: не является ли этот нелюдим одним из представителей гиперборейской либо атлантической Семьи, каким был на борту «Краба» Ковалёв?

Взяли кофе и чай, завёрнутые в полиэтиленовую плёнку бутерброды.

– У тебя плохое настроение? – поинтересовался Максим.

– Нормальное, – буркнул Вербов.

– Я же вижу. Считаешь, «Камчатка» затонула?

– Не знаю. Никаких следов. «Утёс» явно тащили по дну, но кто – ума не приложу.

– Старогеи, – усмехнулся Лобанов.

– Разве что.

– Я серьёзно. Шпачков уверен, что «Утёс» случайно установили недалеко от базы старогеев, они забеспокоились и решили зачистить район.

– Ты веришь в старогеев?

– Верю, – посерьёзнел Максим. – Уж слишком много найдено свидетельств их криптосуществования. Шпачков утверждает, что старогеи – настолько экзотическая форма жизни, что он не удивится, если они окажутся какими-нибудь червями или даже планктоном.

Вербов покачал головой.

– Ну и фантазия у вашего океанолога.

– Ничего особо оригинального в его представлениях нет. Вспомни, что мы видели на дне озера в Антарктиде. Где там гуманоиды? Монстр в кратере недалеко от Буфера – гуманоид?

– Всё-таки некое существо… А планктон – практически слизь.

– Организм с распределёнными функциями, не сильно отличающийся от муравьиной кучи или роя пчёл. Ну, пусть не планктон, что-то ещё, к примеру, донные черви. Много мы знаем о предках червей? Кстати, хорошая мысль, тебе не кажется? – Лобанов перестал отхлёбывать кофе, взгляд его остановился. – Чем не идея?

– Твоя фантазия не уступает шпачковской.

Максим смутился, допил кофе.

– До фантазий наших политиков и думцев мне далеко. Послушал бы ты их предложения, направленные на «улучшение жизни народа».

– Этого мне только не хватало.

Лобанов покосился на читавшего журнал Тихонова, понизил голос:

– Всё-таки как ты думаешь, что здесь случилось?

Вербов ответил не сразу, посмаковал глоток чаю.