Атлантарктида. Дикий, дикий Норд. Из глубины

– Много мы знаем, что ему нужно, а что нет. Даже если это не музей, старогеям зачем-то понадобилось хватать лодки и корабли и прятать их под сводами пещеры. У тебя есть идея, зачем это им?

– Нет, – признался Вербов.

– А у меня есть.

– Да что ты говоришь? Ты случайно не в помощники к Шпачкову метишь?

Лобанов не обратил внимания на иронический тон товарища.

– Старогеи просто изучают технику противника для противодействия ему.

– То есть хочешь сказать, что мы для них враги?

– Конечно! Пока мы не совались в глубины морей, они нас практически не трогали. Но как только мы начали лезть к ним активней, замусорили реки и озёра, взялись за моря, вон по океану мусорные острова плавают, так старогеи и приняли меры.

– Захват подлодок и сухогрузов – не меры.

– Говорю же – они изучают наши возможности, чтобы нанести удар. А в том, что он будет нанесён, я не сомневаюсь.

Вербов не ответил, хотя в словах Максима был резон.

– Ладно, потом обсудим твою идею, топаем дальше. Борт-1, как слышно? Мы нашли сухогруз, направляемся в необследованный сектор.

– Слышно плохо, – прилетел сквозь трески эфира тонкий голосок Инги. – Не задерживайтесь надолго.

Пошарили лучами фонарей вокруг сухогруза «Коропуна», определили направление.

Идти стало труднее, на полу пещеры появились рытвины и бугры неизвестного происхождения. Сначала Вербов принял их за скальные обнажения, потом рассмотрел внимательнее и понял, что бугры напоминают куртины грибов-вёшенок грязно-коричневого цвета. Конечно, никаких грибов здесь и в помине не должно было быть, и на ум снова пришли беседы с Герасимовым и Шпачковым: скорее всего, эти странные наросты представляли собой остатки коралловых построек.

Впереди проступил из темноты остов ещё какого-то корабля. Подошли ближе. Лучи фонарей упёрлись в округлый бок сооружения, напоминающего гондолу аэростата.

– Опять лодка! – определил Лобанов. – Причём новая!

Это и в самом деле была подводная лодка, зажатая с боков вздутиями пола, похожими на длинные резиновые баллоны. Не веря глазам, разведчики приблизились к носу субмарины. Стал виден номер подводного судна – 008, нанесённый на его скулу в характерной манере российской символики.

– «Камчатка»! – удивлённо и недоверчиво проговорил Лобанов, хотя они и ожидали найти пропавшую без вести подлодку.

– «Камчатка», – глухо подтвердил Вербов, успокаивая сердце и дыхание. Мелькнула мысль: живы ли подводники, долгое время не подававшие о себе вестей?

Бросились к субмарине, жалея, что не догадались взять подводные гидроциклы, облегчавшие передвижение в плотной водной среде. Лодка стояла ровно, на киле, как и «Краб», поддерживаемая с двух сторон «резиновыми» вздутиями «дирижаблей», что говорило о предусмотрительности захватчиков. Они явно не хотели повредить земной аппарат, хотя позаботились и о том, чтобы тот не смог двигаться.

С виду подлодка была цела, не считая нескольких вмятин на носу, где в сферической гондоле крепился гидролокатор. Однако на призывы водолазов никто из экипажа «Камчатки» не отозвался, и сердце вновь сжала холодная лапа тревоги. Молчание атомохода было слишком красноречиво.

– Давай постучим по рубке, – предложил Лобанов.

– Вряд ли нас услышат.

– А мы дадим очередь из «Шептуна». Пули корпус не пробьют, даже не поцарапают. А изнутри наверняка услышат пулевую дробь.

– Если они живы. – Не раздумывая долго, Вербов ухватился за идею товарища. – Хорошо, проверим.

Подвсплыли, пустив в костюмы порцию воздуха.

В десяти метрах от корпуса лодки Вербов направил ствол автомата на зализанное специальной геометрией возвышение рубки, горбом оседлавшее тело субмарины.

Очередь была почти не слышна. К рубке потянулись трассы воздушных пузырьков: каждая пуля калибра 5,45 миллиметра перед вылетом из ствола приобретала температуру в четыреста градусов и летела в своеобразном плазменном коконе, что увеличивало дальность стрельбы по сравнению с обычным АДС в десять раз.

Пули достигли рубки и либо срикошетировали, либо просто соскользнули вниз, потеряв форму.

Вербов снова начал вызывать капитана «Камчатки» по фамилии Ашмарин, старпома и всех, кто его слышит.

Ответа не было.

– Может, у них сдохла аппаратура связи? – предположил Лобанов. – И они не могут ответить?

– Если сдохла аппаратура связи, это может означать одно – у них не работает реактор.

– Не обязательно, – возразил Максим. – Но даже если и так, при неработающем реакторе у них есть аккумуляторы.

– Прошло больше недели, как лодка замолчала. Могут аккумуляторы поддерживать жизнедеятельность такой громадины так долго?

Лобанов помолчал.

– Если не включать систему отопления… боевые блоки… БИУС… то на систему регенерации при выключенных аппаратных отсеках может хватить. Но сдаётся мне, молчат парни не зря.

– Если мы остались живы, почему они нет?

– Ну-у… не знаю… возможно, они действительно не могут ответить… если их нейтрализовали каким-то образом.

– Зачем их нейтрализовывать? И чем?

– Чем – понятно, тем же квакером, если угодно, мощным инфразвуком. А зачем? Лодка ведь военная, в отличие от «Десны» и нашего «Краба».

– Ну и что?