Читаем Атласный башмачок полностью

Атласный башмачок

ДОНЬЯ МУЗЫКА А ваше? Оно уже больше никого не ждет? Но кто посмел бы нарушить его покой, когда оно под покровительством такой красоты?

Ах, вы были созданы, чтобы идти рядом, вы и этот ужасный человек, что пытается поймать меня и обязанность которого — нести смерть!

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Однако, как вы видите, сеньор Балтазар не доверяется единственно моей красоте, чтобы защитить меня, и увеличивает число часовых вокруг этого старого замка.

Я сама его об этом попросила.

ДОНЬЯ МУЗЫКА Вы так любите вашу тюрьму, что получаете удовольствие от того, что делаете ее еще более надежной?

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Мне нужны очень крепкие решетки.

донья МУЗЫКА Что может мир против вас?

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Это я, несомненно, могу многое против него.

ДОНЬЯ МУЗЫКА Я не хочу никакой тюрьмы!

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Кое для кого тюрьма, как он утверждает, везде, где нет меня.

ДОНЬЯ МУЗЫКА Да, и для меня есть такая тюрьма, из которой никто не сможет вырвать меня.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ

Что это за тюрьма, Музыка?

донья МУЗЫКА Руки того, кого я люблю, она в плену, безумная Музыка!

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Она вырвется!

Она там лишь на миг; кто сможет вечно удерживать ее сердце?

ДОНЬЯ МУЗЫКА Я уже с ним, хотя он еще не знает об этом. Это из–за меня, еще не узнав меня,

Он пренебрегал усталостью во главе своего войска, это из–за меня он подает бедным и прощает своих врагов!

Ах! Ему не понадобится много времени, чтобы понять, я — радость, и что только радость, а не приятие печали может принести успокоение.

Да, я хочу примешаться к каждому из его чувств, подобно блестящей и сладостной соли, что их облагораживает и очищает! Я хочу знать, как отныне он посмеет быть печальным и творить зло, если пожелает.

Я хочу быть удивительной и привычной для него, как вода, как солнце, да, как глоток воды, что для пересохшего от жажды рта всегда имеет разный вкус.

Я хочу заполнить его разом и тут же оставить, чтобы не было у него никакой возможности найти меня, ни взглядом, ни прикосновением, только самой сутью своей и внутренним слухом, что вдруг откроется в нем.

Я хочу быть удивительной и привычной для него, как роза, чей аромат мы вдыхаем каждый день лета и единожды!

Это сердце, что ждало меня, ах! какая радость для меня заполнить его!

И если иногда ранним утром пения одной птахи достаточно, чтобы погасить в нас огонь мести и ревности, Что станется с моей душой, заключенной в теле, с моей душой, соединенной незримыми струнами в концерт, которому только он один способен внимать? Ему достаточно будет замолчать, чтобы я зазвучала в нем!

Где бы он ни был, я не перестаю быть с ним. Это я, пока он работает, становлюсь журчаньем благостного фонтана!

Это я — мирное гудение большого порта под полуденным солнцем,

Это я — тысячи селений, утопающих в плодовых деревьях, которым больше нечего бояться разбойников и сборщиков налогов, я — маленькая, да, маленькая глупая радость на лице этого негодника,

Я — справедливость в его сердце, ликование на его челе!

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Нет ничего, к чему человек был бы менее предназначен, чем счастье, он им тотчас пресыщается.

ДОНЬЯ МУЗЫКА Предназначен ли он для страдания?

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Если он его просит, зачем отказывать?

ДОНЬЯ МУЗЫКА Как страдать, если вы рядом? Кто смотрит на вас, забывает и жизнь и смерть.

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Его нет рядом.

ДОНЬЯ МУЗЫКА Значит, есть кто–то, дорогая сестра, чье отсутствие не дает вам покоя?

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Потише, сестричка, вы слишком дерзки! Кто осмелился бы поднять глаза на Пруэз?

ДОНЬЯ МУЗЫКА

Кто смог бы отвести их от нее?

ДОНЬЯ ПРУЭЗ Кто осмелился бы потревожить ее сердце?

ДОНЬЯ МУЗЫКА Один только голос в мире, один–единственный, совсем тихий голос.