Атлетичный мозг. Как нейробиология совершает революцию в спорте и помогает вам добиться высоких результатов

Существуют и противоположные генетические мутации, связанные с рецепторами дофамина; они, наоборот, вызывают повышенную физическую активность. Например, вариант 7R гена DRD 4. У обладателей этого гена больше рецепторов, поэтому их нейроны легко возбудимы. Соответственно, люди ведут себя более активно и действуют с бо́льшим упорством.

Вместо разговоров о врожденном таланте следовало бы говорить о врожденной энергичности, стойкости и чувствительности к дофамину. Однако с момента рождения в мозге человека меняется практически все. «Наука утверждает, что стойкость имеет как биологическую природу, так и социальную, — говорила Дакуорт в интервью Washington Post. — Долгое время считалось, что после того, как характер человека сформирован, он уже не меняется. Есть, например, такое выражение: „Дайте мне ребенка, и я скажу, каким он будет человеком“. Но эмпирические данные говорят, что все не так, что на самом деле люди меняются, и этот процесс идет на протяжении всей жизни. Конечно, в детстве и юности такие изменения более заметны, но люди продолжают развиваться и после пятидесяти».[248]

Благодаря пластичности мозга можно преодолеть практически любые препятствия, даже генетические, — нужно лишь поверить в то, что это возможно. Именно такая уверенность в способности к изменению, пожалуй, является основным слагаемым упорства и целеустремленности. Готовность много работать, непоколебимая стойкость — это важнейший фактор успеха в спорте. И натренированность мозга по разным методикам здесь не играет роли. Главный вывод, к которому приходят психология и нейробиология, в том, что все в руках самого человека. Стоит лишь правильно настроиться — и можно свернуть горы.

Кто учится на ошибках?

Когда Венсан Компани впервые попробовал играть в футбол, у него получалось не очень. Он учился гонять мяч на улице, у подножия высоток его родного Брюсселя, и в шесть лет попал на юниорские состязания под эгидой местного клуба Anderleht. Первый свой гол Венсан забил в собственные ворота. Добиться настоящего успеха впоследствии он смог благодаря недюжинной силе воли. Благодаря упорству. «Я был невероятно упрям и просто хотел научиться играть», — говорит он мне в личной беседе. Ему было не занимать скорости и силы, но вот с техникой дело обстояло хуже, чем у его ровесников.

«С самого начала мне говорили: „У тебя отлично выходит!“ — ведь я уже был достаточно силен и, пожалуй, чуть выше остальных ребят, так что мне говорили делать так-то и так-то. Мне так никогда не нравилось. Я хотел делать то же, что и другие ребята; мне хотелось играть так же технично, как они, быть таким же талантливым, как они. У них это получалось само собой, но я много работал и в итоге смог добиться хорошей техники и понемногу становился настоящим футболистом. Меня никогда не покидала мысль: что могут другие — смогу и я».

Компани обладает качеством, которое в терминологии американского психолога Кэрол Двек называется установкой на рост. По ее мнению, люди с таким психологическим настроем уверены в том, что умение приходит благодаря труду и целеустремленности, что талант не более чем стартовый уровень и что реальный прогресс — это лишь дело времени. Напротив, те, кто живет с установкой на постоянство, считают, что талант или ум — величины неизменные, что каждому дана своя доля того и другого и с этим ничего не поделать, как ни старайся. Люди, настроенные на рост, гораздо более склонны к проявлению упорства и стойкости. Они не пожалеют времени, поскольку, как Венсан Компани, уверены в том, что сумеют добиться результата.

Развитие установки на рост — краеугольный камень в работе современных преподавателей и тренеров. Они, в частности, делают акцент не столько на способностях, сколько на старании. Признание человека хозяином своей судьбы должно основываться не на восхищении талантом, а на отдании должного работе.

Я спросил у Компани, откуда у него эта целеустремленность, стойкость и установка на рост. В ответ Венсан называет своих родителей: отец родом из Конго, мать — наполовину бельгийка, наполовину француженка. «Когда-то отец играл в Африке в футбол. Он ничего за это не получал, но ему доводилось играть на стадионах, где бывало по 60, 70, 80 тысяч болельщиков. В Европе он оказался как политический беженец, в его жизни случалось всякое. Он и сегодня говорит о Конго как о великой стране, где он вырос, хотя понятно, что при тогдашнем режиме ему пришлось уехать из опасений за собственную жизнь. Приехав в Европу, он начал учиться, работал таксистом. Все это стало нашими семейными чертами, какой бы путь мы себе ни выбирали, чего бы на нем ни достигали».