Атомная бомба

Уже в глубокой старости А.П. рассказал своему сыну, что он воевал на стороне белых и даже был награжден двумя Георгиевскими крестами. Он чудом остался жив, когда Красная Армия разгромила белых в Крыму. Спасла его женщина-комиссар, которая пожалела молодого и красивого бойца. Остальных его товарищей расстреляли. Александров закопал свои награды у какого-то моста, и перечеркнул свое белогвардейское прошлое. Он начал свою жизнь «с нуля»… Лишь однажды он поделился воспоминаниями с сыном. Возможно, позже он пожалел об этом.

Трудно сказать, знали ли в ведомстве Берии об этом эпизоде жизни А.П. Александрова. Самому ученому казалось, что нет, не знали. Я же думаю иначе: там было известно все, но до поры до времени этим фактам биографии не придавалось значения. Как, к примеру, было с Ю.Б. Харитоном, который во всех анкетах писал, что его мать эмигрировала в Германию, а отец был выслан на «философском пароходе». До тех пор, пока ученые были нужны Сталину и Берии и делали то, в чем остро нуждалась страна, их биографические данные не становились причиной репрессий и арестов. Но страх оставался на всю жизнь.

«Дух» летит в Стокгольм

26 марта 1949 года И.В. Сталин подписал еще одно постановление, которое увеличивало количество «секретарей» (впрочем, физики чаще всего их называли «духами)», обеспечивающих безопасность ученых Атомного проекта.

В постановлении, в частности, значилось:

«1. Поручить Министерству государственной безопасности СССР (т. Абакумову)?

а) организовать оперативно-чекистское обслуживание, а также охрану сотрудниками МГБ СССР академика Алиханяна А.И., академика Семенова Н.Н. и член-корреспондента Александрова А.П.

Установить штат сотрудников МГБ СССР по охране и оперативно-чекистскому обслуживанию указанных научных работников в 9 человек (по 3 сотрудника МГБ СССР на каждого)…»

Документ весьма любопытен. Из него ясно, что для каждого «секретаря из МГБ» рабочий день должен быть не более 8 часов — охрана ведь должна быть круглосуточной! И еще: оказывается, трудовое законодательство нарушалось уже несколько лет, так как у Курчатова, Харитона, Кикоина и Арцимовича было «всего» по два охранника. Этим же постановлением предусматривалось исправить эту ошибку — теперь и у них было по три «духа».

Кстати, придуманное, кажется, Игорем Васильевичем Курчатовым название сотрудников МГБ их не обижало, потому что они отвечали не только за жизнь своих подопечных, но и за их «духовное состояние». Именно это имелось в виду, когда они обеспечивали «оперативно-чекистское обслуживание».

В 50-е годы «духи» исчезали постепенно: ученые отказывались от них. Однако некоторые чекисты настолько тесно «срослись» со своими шефами, что оставались у них референтами и помощниками и после того, как охрана была официально отменена.

В начале 60-х дома у академика А.П. Александрова первым меня встретил «дух»: он был «домашним секретарем». Анатолий Петрович относился к нему доброжелательно, почти дружески, но никогда не забывал, что, вероятнее всего, его секретарь по-прежнему осуществляет «оперативно-чекистское обслуживание». Ученый всегда избегал говорить на темы, над которыми в прошлом стоял гриф «Сов. секретно».

А история одного из «духов» академика Н.Н. Семенова поистине уникальна: ему суждено было отправиться в Стокгольм на вручение Нобелевской премии «шефу»! Кстати, вместо дочери ученого…

Церемония вручения премии, как обычно, была назначена на 10 декабря 1956 года. Из рассказа дочери академика Н.Н. Семенова:

«После присуждения Нобелевской премии зашел, конечно, разговор, кто будет сопровождать папу. Папа сказал, что, кроме мамы, он может взять с собой одного из детей. Кроме меня был еще старший брат, старше тогда на три года. Я тогда училась в Гнесинском музыкальном институте. Понимая, что о двух речи быть не может, папа выбрал меня. Я окрылилась… В Швецию было направлено сообщение, что с папой приедут жена и дочь.