Ацтек

– Теперь, когда ко мне вернулось зрение, я хотел бы увидеть океан. Случившаяся перемена настолько их обрадовала, что возражений не последовало, и, покинув Чиапан, мы направились не на запад, а на юг, где вынуждены были перебираться через очередное нагромождение гор, даже не совсем гор, а дремлющих вулканов. Однако нам удалось миновать их без приключений и добраться до одной из приморских Жарких Земель. Земля эта, населенная народом маме, представляет собой плоскую равнину, а тамошние жители занимаются главным образом выращиванием хлопка и добычей соли, которые потом меняют на другие товары. Хлопок возделывают на плодородной полосе сдобренного перегноем суглинка, пролегающей между скалистым предгорьем и песчаным побережьем. В тот раз мы попали туда в разгар зимы и потому не приметили там ничего особенного. А вот позднее я посещал Шоконочко в самый жаркий сезон, когда на полях столько огромных коробочек хлопка, что даже зеленые стебли, на которых они растут, не видны, и вся местность, несмотря на палящее солнце, кажется покрытой толстым снежным одеялом.

Соль здесь добывают круглый год: окружают насыпью мелкие лагуны вдоль побережья, дожидаются, когда вода высохнет, а потом собирают осадок, который, чтобы отделить соль от песка, приходится просеивать сквозь сито. Соль, которая тоже бела как снег, отличить от песка совсем нетрудно, ибо все пляжи Шоконочко состоят не столько из настоящего песка, сколько из тускло-черных пыли и пепла, выбрасываемых не столь уж далекими вулканами. Даже пена прибоя в этом южном море не белая, но имеет грязно-серый оттенок, поскольку волны бесконечно взбивают и перемешивают темный песок.

Поскольку и сбор хлопка, и добыча соли – занятия нудные и утомительные, маме охотно заплатили нам немало золотого порошка за двух последних рабов, а заодно купили и те немногие товары, которые у нас еще оставались. Таким образом, мне, Коцатлю и Пожирателю Крови пришлось нести только свои дорожные котомки, маленький сверток с кристаллами и громоздкий, но не тяжелый тюк с перьями – груз, прямо скажем, необременительный. К счастью, за весь обратный путь нам ни разу не пришлось столкнуться с разбойниками. Возможно, мы не привлекли их внимания потому, что совершенно не походили на караван почтека, но не исключено, и что все промышлявшие в тех краях разбоем уже прознали, какова была участь шайки, попытавшейся нас ограбить.

На север мы двигались без помех, по равнинной местности, оставляя слева от себя полосу пенистого прибоя да спокойные лагуны, а справа высокие горы. Погода держалась теплая, так что мы лишь дважды остановились на ночлег в деревнях – в селении Пиджиджиа, что в земле маме, и в селении Тонала, где обитало племя миксе. Мы соблазнились возможностью как следует вымыться и отведать приморских яств: сырых черепашьих яиц, тушеного черепашьего мяса, вареных креветок, сырых или приготовленных на пару́ устриц всех видов и даже вареной мякоти чудища под названием йейемичи, которое, как мне сказали, является самой большой рыбой в мире. Могу добавить, что и самой вкусной.

В конце концов мы свернули на запад и вновь оказались на перешейке Теуантепек, но в город с тем же названием на сей раз заходить не стали, поскольку повстречали одного торговца, со слов которого выходило, что если взять малость левее, то можно перевалить через горы Семпуюла намного более легким путем. Конечно, мне бы хотелось снова повидать прелестную Джай Беле, а заодно, кстати, и навести справки насчет таинственного устричного пурпура, но только после столь дальних и долгих странствий меня гораздо сильнее тянуло домой. А поскольку я знал, что и моим спутникам тоже не терпится вернуться поскорее, мы решили свернуть туда, куда предлагал торговец. У этого пути имелось и другое достоинство: он пролегал по той части края Уаксьякак, где мы еще не бывали. На прежнюю дорогу мы вернулись, лишь добравшись до столицы сапотеков – города Цаачила.

Так же как некоторые дни месяца считаются благоприятными для отправления в торговую экспедицию, есть и такие, которые наиболее подходят для возвращения. Чтобы точно подгадать время, мы, приближаясь к дому, задержались и даже провели, бездельничая, лишний денек в приятном горном городке Куаунауаке. Ну а после того, как с последнего подъема открылся вид на озера и остров Теночтитлан, я все время останавливался, чтобы полюбоваться на них через кристалл. Поскольку смотреть приходилось одним глазом, это лишало панораму города объемности, но от представшего мне зрелища все равно захватывало дух. Белые здания и роскошные дворцы поблескивали в лучах весеннего солнца, сады на их крышах радовали взор яркими красками, над очагами и алтарями поднимались струйки голубоватого дыма, в мягком воздухе почти неподвижно парили стяги из перьев, и над всем этим господствовала массивная, увенчанная двумя храмами-близнецами Великая Пирамида.