Ацтек

– Еще рано, – предупредила девушка. – Толчки часто возобновляются. К тому же очень может быть, что какой-нибудь обломок скалы все еще колеблется прямо над нами и рухнет вниз при малейшем движении. Подожди немного.

Разумеется, то была разумная осторожность, но впоследствии девушка призналась, что удерживала меня тогда не только по этой причине. Я уже упоминал о том, как воздействует землетрясение на поведение и чувства людей. Понятно, что прижимавшаяся ко мне всем телом Цьянья ощущала, как напрягся мой тепули, а я сквозь разделявшую нас тонкую ткань одежды чувствовал ее набухшие соски.

– О нет, Цаа, мы не должны… – пролепетала она. – Не надо, Цаа, пожалуйста, ты ведь был возлюбленным моей матери… И отцом моего младшего брата… Нам с тобой нельзя… – И хотя дыхание девушки участилось, она продолжала повторять это снова и снова до тех пор, пока не догадалась наконец уже совсем задыхающимся голосом сказать: – Но ты так рисковал собой, спасая меня от этих дикарей…

Больше слов не было – одно лишь тяжелое дыхание, постепенно сменившееся стонами удовольствия.

Как ни странно, но у землетрясения тоже есть свои плюсы: например, если девственницу во время него лишают невинности, то она обязательно получает удовольствие, что в остальных случаях бывает далеко не всегда. Цьянья испытала тогда такое наслаждение, что не отпустила меня, заставив повторить все еще два раза, причем мое возбуждение было столь сильным, что я даже не выходил из нее в промежутках между этими совокуплениями. Разумеется, каждый раз, извергнув семя, мой тепули терял твердость, но как только это случалось, в лоне Цьяньи вокруг него мигом сжималось какое-то колечко мускулов, причем сопровождалось это такой нежной дрожью, что мой член прямо в ее теле набухал снова.

Мы могли бы продолжать и дальше, но проникавший снаружи в наш туннель свет вдруг приобрел тусклый красновато-серый оттенок, и мне захотелось, пока не стемнело окончательно, взглянуть, как там снаружи обстоит дело. Поэтому мы разъединились и поднялись. Солнце уже давно село, но вулкан или землетрясение взметнули облако пыли настолько высоко в небо, что оно все еще ловило лучи Тонатиу, исходившие из Миктлана, или где там он к тому времени находился. Из-за этого небо было не темно-синего цвета, а светилось красным и даже окрасило багрянцем белую прядку в волосах Цьяньи. Света этого оказалось достаточно, чтобы мы могли оглядеться.

Засыпанный камнями прибрежный участок заметно расширился, и волны вскипали теперь вокруг с еще большей яростью. В склоне горы зиял чудовищный провал.

– Может быть, – предположил я вслух, – обвал погубил наших преследователей, а то и всю их деревню? Хорошо бы, а не то они обвинят в этом бедствии нас и станут преследовать еще более ожесточенно.

– Обвинят нас? – воскликнула Цьянья. – Но при чем здесь мы? – Я осквернил святилище их верховного бога, так что цью запросто могут счесть землетрясение проявлением его гнева. Возможно, так оно и было, – добавил я после недолгого размышления, но тут же вернулся к практическим вопросам: – Но если мы останемся и переночуем в нашем укрытии, а потом еще до рассвета отправимся в дорогу, то, думаю, нас никто не перехватит. А когда мы перевалим через горы и вернемся в Теуантепек…

– Ты думаешь, мы вернемся, Цаа? Но у нас нет никаких припасов и воды тоже…

– У меня есть макуауитль. И мне доводилось покорять горы по-круче тех, что отделяют нас от Теуантепека. А когда мы вернемся… Цьянья, ты выйдешь за меня замуж?

Может быть, мое предложение и показалось ей неожиданным, но девушка явно не имела ничего против, поскольку сказала:

– Мне кажется, я знала ответ на этот вопрос задолго до того, как ты его задал. Может быть, это нескромно с моей стороны, но я уверена, что в том, что сегодня случилось, виновато не только цьюйю…

На что я ответил ей вполне искренно: – Знаешь, я так благодарен цьюйю за то, что это стало возможным.

Я давно хотел тебя, Цьянья.

– Вот и прекрасно! – воскликнула она и радостно раскинула руки, собираясь меня обнять.

Я, однако, в ответ покачал головой, и улыбка девушки потускнела. – Ты для меня настоящее сокровище, просто подарок судьбы, – промолвил я. – Но вот насчет меня этого сказать нельзя. – Цьянья хотела было что-то возразить, но я снова покачал головой. – Если ты выйдешь за меня замуж, то тебя отвергнут твои прекрасные соплеменники – народ Туч. Это немалая жертва.

– Поверишь ли ты, Цаа, если я скажу, что ты стоишь такой жертвы? – спросила она после недолгого размышления.

– Нет, – ответил я. – Мне лучше знать, чего я стою. Девушка кивнула, как будто ожидала такого ответа. – Тогда я могу сказать лишь одно: я люблю человека по имени Цаа Найацу больше, чем своих соплеменников.