Ацтек

В те годы, помнится, происходили самые разные события, и всякий раз я гадал, не их ли предвещали дымящиеся звезды. Все эти происшествия были в том или ином отношении примечательны, а некоторые к тому же прискорбны, однако ни одно из них не казалось значительным настолько, чтобы боги стали являть в связи с ними такие грозные знамения.

Например, спустя всего несколько месяцев после того, как я вернулся со встречи с испанцами, из Юлуумиль Кутц дошли вести о том, что таинственное заболевание (названное белыми людьми оспой) прокатилось по всему полуострову. Среди ксайю, тцакатеков, киче и прочих потомков майя умерли примерно трое из каждых десяти (в числе коих оказался и мой старый знакомый, господин Мать Ах Туталь), а почти все выздоровевшие оказались обезображены оставшимися на всю жизнь отметинами на лицах.

Надо сказать, что хоть Мотекусома и сомневался насчет происхождения пришельцев, но у него не было ни малейшей охоты подцепить неизвестное заболевание, независимо от того, послано оно богами или является обыкновенной заразой. В данном случае он действовал быстро и решительно, наложив полный запрет на всякую торговлю с землями майя. Нашим почтека запретили ходить туда с караванами, а сторожевые посты на южной границе получили приказ заворачивать обратно людей и товары. Несколько месяцев весь Сей Мир жил в напряженном ожидании, но поветрие ограничилось землями невезучих майя и (тогда!) не затронуло другие народы.

По прошествии еще нескольких месяцев Мотекусома прислал за мной гонца с повелением явиться во дворец, и я вновь призадумался: уж не значит ли это, что пророчество дымящихся звезд исполнилось? Но когда я в подобающем рубище просителя вошел в тронный зал, Чтимый Глашатай выглядел не испуганным или разгневанным, а скорее раздосадованным. Некоторые члены Совета, находившиеся в зале, похоже, пребывали в недоумении, да и сам я был озадачен, услышав:

– Этот сумасшедший называет себя Тлилектик-Микстли. Тут я сообразил, что речь не обо мне, ибо говоривший при этом указывал на угрюмого незнакомца в поношенной одежде, которого крепко держали за локти два дворцовых стража. Я поднял свой кристалл, присмотрелся, а узнав этого человека, улыбнулся сначала ему, а потом Мотекусоме:

– Его действительно зовут Тлилектик-Микстли, мой господин. Темная Туча не такое уж редкое имя среди…

– Ты знаешь его? – весьма недовольно прервал меня Мотекусома. – Может, это кто-то из твоих родственников?

– Это наш общий родственник, господин Глашатай, и, возможно, он не уступает тебе в знатности.

Вождь вспыхнул: – Ты осмеливаешься сравнивать меня с каким-то грязным, безмозглым нищим? Когда дворцовая стража задержала этого оборванца, он требовал аудиенции со мной на том основании, что прибыл с визитом как правитель к правителю. Но только посмотри на него! Этот человек сумасшедший!

– Нет, мой господин, – возразил я. – Там, откуда он родом, этот человек действительно равен тебе, за исключением того, что ацтеки не используют титул юй-тлатоани.

– Что? – удивился Мотекусома. – Это тлатокапили Тлилектик-Микстли из Ацтлана. – Откуда? – вскричал пораженный владыка. Я с улыбкой обернулся к своему тезке: – Значит, ты все-таки доставил сюда Лунный камень? Он сердито кивнул и сказал: – Я начинаю жалеть об этом. Но камень Койолшауки лежит там, на площади, и его караулят люди, которые с таким трудом и в такую даль тащили, катили и волокли его…

Один из стражников, державший пленника, вполголоса, но вполне отчетливо, пробормотал:

– Этот проклятый здоровенный камень испортил половину мостовых между здешней площадью и дамбой Тепеуака…

Гость между тем продолжил: – Мои люди, те, которые уцелели в этом странствии, умирают с голоду. Как и я сам. Мы надеялись, что здесь нам окажут радушный прием, хотя удовлетворились бы и обычным гостеприимством. Но меня посчитали лжецом только за то, что я назвал свое собственное имя!

Я снова обратился к Мотекусоме, слушавшему весь этот разговор с недоумением:

– Как ты понимаешь, владыка Глашатай, правитель Ацтлана сам способен назвать свое имя, а заодно поведать о своем титуле, происхождении и обо всем прочем, о чем ты пожелаешь узнать. Возможно, науатль ацтеков покажется тебе чуточку устаревшим, но он вполне понятен.

Сообразив, что к чему, Мотекусома изобразил полнейшую любезность, живо извинился за недоразумение и приветствовал гостя.

– Мы непременно побеседуем с тобой, вождь Ацтлана, после того как ты отобедаешь и отдохнешь, – сказал он и приказал страже и слугам устроить, накормить и одеть гостей подобающим образом.

Толпа покинула тронный зал, но мне Мотекусома жестом велел остаться.

– Трудно поверить, – промолвил он, – впечатление такое, будто я повстречался с собственным дедом Мотекусомой Первым или увидел, как по ступенькам пирамиды спускается ожившая каменная статуя. Подумать только! Подлинный ацтек!

Впрочем, спустя мгновение его обычная подозрительность взяла верх, и правитель спросил: