Аттические ночи. Книги XI - XX

(4) Итак, Публий Нигидий, [974] ученейший муж из римских граждан, написал по поводу этих сомнений в двадцать третьей книге „Грамматических [975]

заметок“. И он сам также полагает, что указание на время [здесь] неопределенно, (5) однако рассуждает весьма кратко и неясно, так что, пожалуй, видно, что он делает заметки скорее в помощь своей памяти, нежели для обучения читателей. (6) Впрочем, своим рассуждением он, как кажется, хотел сказать следующее: [глагольные формы] и erit являются самостоятельными словами, когда употребляются сами по себе и сохраняют свое время; когда же они соединяются с прошедшим, [976] то теряют силу своего времени и устремляются к прошлому. (7) Ведь когда я говорю in сатро est (он на равнине) и in comitio est (он в комиции), я указываю на настоящее время; точно так же, когда я говорю in сатро erit (он будет на равнине), я указываю на будущее время; но когда я говорю factum est (сделано), scriptum est (написано), subruptum est (украдено), получается, что, хотя est является формой глагола настоящего времени, он, однако же, смешивается с прошедшим временем и перестает обозначать настоящее [время]. (8) „Следовательно, — говорит он, — так обстоит дело и в законе: если ты разделишь и отделишь два эти слова — subruptum и erit — так, чтобы понимать subruptum <еrit> [977]

как certamen erit (будет сражение), или sacrificium erit (будет жертвоприношение), тогда сложится впечатление, что закон говорит о будущем. Если же понимать эти слова сказанными вместе и слитно, так чтобы subruptum erit являлось не двумя, но одним словом, объединенным [в одно целое] пассивным залогом, этот глагол не в меньшей степени выражает прошлое, чем будущее.

Глава 8

О том, что в беседах за столом у философа Тавра обыкновенно ставились и обсуждались такого рода [вопросы]: почему масло замерзает чаще и легче, вина — реже, а уксус — почти никогда, и о том, что воды рек и источников замерзают от холода, а море нет

(1) Философ Тавр [978] в Афинах обычно приглашал нас к трапезе ближе к вечеру; (2) ведь именно в это время там обедают. Нередко единственным украшением его трапезы был лишь горшок египетской чечевицы с мелко нарезанной туда тыквой.

(3) И вот однажды, когда мы сидели и ждали, что горшок будет принесен и поставлен на стол, Тавр приказал рабу добавить в горшок масло. (4) [Раб этот] был мальчик родом из Аттики, от роду самое большее лет восьми, полный прелести, свойственной его возрасту, и живости [своего] народа. (5) Он приносит самосский сосуд, не зная о том, что тот совершенно пуст, но переворачивает его, как если бы в нем было масло, и по обыкновению проводит по всему краю горловины рукой: оттуда не полилось никакого масла. (6) Мальчик, разгневавшись, недовольно смотрит на сосуд и, встряхнув его сильнее, вновь опрокидывает над горшком. (7) Когда же мы все тихонько и незаметно стали над этим смеяться, мальчик по-гречески, на весьма чистом аттическом [наречии], сказал: „Не смейтесь, масло там внутри есть, но вы не знаете, какой холод был сегодня утром! Оно замерзло“. [979]

(8) „Негодник, — воскликнул, смеясь Тавр, — а ну бегом за маслом!“

Но когда мальчик отправился из дому его покупать, он, ничуть не рассерженный этой задержкой, сказал: „В горшке не хватает масла, и он, как я вижу, нестерпимо горяч; давайте же придержим руки и тем временем, коль скоро мальчик напомнил, что масло имеет обыкновение замерзать, рассмотрим, почему же масло часто и легко замерзает, а вина весьма редко?“ [980] (9) И он смотрит на меня и призывает сказать, что я думаю. (10) Я тогда ответил, что, по моему мнению, вино замерзает не столь быстро потому, что имеет внутри себя своего рода семена тепла и обладает более огненной природой, и что именно по этой причине у Гомера сказано α'ίθοπα oι̃νoν (огненное вино), [981] а не из-за цвета, как думают многие.