Аттила России

— Граф рассказал мне, что он всеподданнейше представил ее величеству на усмотрение необходимость присутствия при свидании также и великокняжеской четы, но ее величество наотрез изволили заявить, что супруга вашего высочества нездорова и ей лучше остаться в Петербурге.

— Это ложь! Ее высочество совершенно здорова!

— Ваше высочество, вам нетрудно проверить, что я действительно до сегодняшнего дня ничего не знал обо всем этом и что вопрос о составе сопровождающих ее величество лиц был разрешен без моего участия и ведома.

— Допустим, что так. Может быть, на этот раз ее величество решила нанести мне это оскорбление и без вашего подстрекательства. Но если вам действительно дороги интересы русской короны, то вы не допустите этого, вы уговорите ее величество взять меня с собой. Этого требует моя честь, так должно быть! Я не мальчишка, черт возьми!

— Ваше высочество, но что же я могу сделать?

— Все, что захотите! А вы должны захотеть, я требую от вас этого!.. Смотрите, ваша светлость, нежданно-негаданно может наступить час, когда я пригожусь!

Этого не следовало говорить великому князю: Потемкин был самолюбив, и мысль о том, чтобы подчиниться требованию врага за счет возможных будущих благ, возмутила его. Да и оскорбляла сама форма, в которой вел разговор уже потерявший всякое самообладание великий князь. Поэтому Потемкин холодно и оскорбительно-небрежно ответил:

— Ваше высочество, вы вообще ничего от меня требовать не можете, а тем более чтобы я вмешивался в распоряжения государыни, вашей матери!

— Хорошо! Я этого ждал от вас. Если бы вы были благороднее, то вы поняли бы, что именно моя просьба, именно мое требование должны быть для вас священны… Но я вижу, что на ваше великодушие рассчитывать нечего… Хорошо! Так я заявляю вам, что, не спрашивая ничьего разрешения, отправлюсь вслед за ее величеством в Могилев!

— Осмелюсь не рекомендовать пускаться на такой шаг!.. Ваше высочество, вы будете остановлены силой!

— Ого! Посмотрим, кто решится употребить силу по отношению к наследнику русского престола!

— Тот, на кого ее величество возложила ответственность за спокойствие высочайшего путешествия, то есть я!

— Вы? А кто вы, имеющий право прикоснуться к великому князю?

— Я — генерал-фельдмаршал, князь Римской империи, русский граф, князь Таврический, кавалер всех русских и иностранных орденов, ближайший советник и первый слуга ее императорского величества государыни императрицы!

Великий князь понял, что негодование опять завело его слишком далеко. Он опустил голову. На несколько секунд воцарилось жуткое, томительное молчание.

— Извиняюсь, — сказал он наконец, видимо, борясь с собой. — Я дал гневу увлечь меня. Но когда человека унижают на каждом шагу, он теряет власть над собой. Вы правы: этим путем я ровно ничего не добьюсь. Но скажите, князь, скажите откровенно — ведь нас никто не услышит! — забудьте, что вы питаете ко мне недобрые чувства, оцените самый факт!.. Разве нежелание ее величества взять меня с собой не является просто безосновательной жестокостью?

— Ваше высочество, когда Панин сообщил мне, что великокняжеская чета не примет участия в этом путешествии, то я сам был очень удивлен и подумал, что ее величество напрасно афиширует так перед всем светом свои семейные нелады. Но потом, когда я узнал, кто та молодая особа, которая будет сопровождать ее величество, я понял, что государыня не могла поступить иначе…

— Кто же это такая?

— Эту особу когда-то звали… Боденой!

— Боденой? — воскликнул великий князь. — Бога ради… Но откуда она? Что с ней?

— Бодена была посажена в крепость, так как ее величество хотела заставить ее отказаться от преступной страсти к вам, ваше высочество. Когда она наконец дала слово навсегда прервать всякие отношения с вами, государыня взяла ее к себе в придворные дамы и сегодня при мне наградила орденом Святой Екатерины…

— У меня положительно все кружится в голове… Боже мой! Только у нас возможно столько лжи, такие чудеса… Так она все-таки была посажена в крепость!

— Насколько я понял из намеков графа Панина, государыня возлагает большие надежды на ее наружность, которая должна пленить женоненавистника Иосифа. Рассудите сами, ваше высочество: ваше совместное пребывание с Боденой неудобно по двум причинам. Во-первых, оно может расстроить планы ее величества относительно Иосифа И, а во-вторых, ее высочество, ваша августейшая супруга и без того достаточно скомпрометирована…

— Так она, значит, отказалась от меня! О, изменница! Как я любил ее! — пробормотал великий князь, будучи совершенно подавлен этим открытием и забывая, что находится в присутствии своего врага.

— Извините меня, ваше высочество, но прелестная Лелия Готье…

Великий князь встал, холодно посмотрел на светлейшего и небрежно кинул, уходя: