Аты-баты, шли солдаты

– Люся, посчитай мне, пожалуйста, – сказала Анна буфетчице.

– Вместе считать?

– Отдельно. – Анна отвела глаза от Константина. – А вы спросите автобус на Ильинку, товарищ капитан. От Ильинки они тогда прошли совсем немного, пешком доберетесь. Только напрасно вы букет с собой не захватили. Здесь цветов не достать, придется ограничиться возложением еловой ветки.

Встала, отошла к стойке. Расплачивалась там с буфетчицей. А у Константина вдруг пропал аппетит.

– Ну что сидите? – злясь, спросила Анна. – Вы же спешили отдать сыновний долг и отбыть в столицу нашей родины.

– Вы местная? – спросил вдруг Константин.

– Нет.

– Родственники тут?

– Почти родственники, – нехотя ответила Анна и, помолчав, добавила: – Я здесь в пятнадцатый раз.

– В пятнадцатый?.. – удивился Константин, только теперь начиная догадываться. – И всегда в марте?

– Всегда в марте, – ответила Анна. – Однажды была летом. Отпуск здесь провела. Но это не в счет. Это в шестнадцатый раз.

– Тем летом обелиск на братскую могилу ставили, – пояснила буфетчица. – Еще Гарбузенко жив был.

– Какой Гарбузенко? – спросил Константин.

– Старший сержант. Помощник командира взвода, – пояснила Анна. – Умер два года назад, просил, чтоб его – в ту же, братскую. С трудом, но удалось.

– Значит, вы ездите сюда половину вашей жизни?

– Отец и есть половина жизни. Половина жизни – отец, другая половина – мама.

– Здесь живет кто-нибудь, кто был в том бою? – помолчав, спросил Константин.

– В бою погибли все, – ответила Анна. – Немцы добили даже раненых. Но одна девочка из Ильинки пряталась в кустах. То есть это тогда она была девочкой, теперь она – Валентина Ивановна. Я у нее останавливаюсь.

Константин очень внимательно выслушал ее, вздохнул, помолчал. Сказал вдруг, не глядя:

– Не сердитесь на меня, Аня. У каждого свое. Жизнь, как говорится, есть жизнь. Скажите лучше, что я должен сделать?

Анна улыбнулась:

– Для начала помогите мне дотащить чемодан.

…Офицеры маршевого батальона были выстроены на заснеженном плацу. Поверяющий – кругленький, весьма пожилой и очень усталый генерал – кричал обиженным голосом:

– Немец – не дурак, лейтенанты! Не дурак, понятно? «На ура» с ним не надейся! Я его еще с пятнадцатого постиг! Солдату на войне тяжелее всех, понятно? Он прямехонько на смерть побежит. Обманет – удача, не обманет – слава вечная! И коли он чего не умеет, то не он виноват, а его командир, понятно? Солдат никогда не ленится – это его командир ленив. Все с вас спрошу, лейтенанты, все – с вас! Если солдату мы землю свою доверили, то вам – солдат. Самое дорогое, что у нас есть. Дороже не придумаешь. Кто командир взвода, в котором сегодня ефрейтор первой гранатой макет танка разнес?

– Младший лейтенант Суслин! – покраснев от удовольствия, гаркнул Игорь. – Второй комсомольский взвод истребителей танков!

– Комсомольский? Отменно! – похвалил генерал. – Как фамилия молодца?

– Ефрейтор Святкин, товарищ генерал. Ротный запевала!

– Два раза молодец, – улыбнулся генерал. – Твой взвод выделен для прохождения?

– Так точно, товарищ генерал!

– Ну, лейтенант, командуй. Да скажи этому… Святкину, чтобы порадовал меня песней, как порадовал меткостью на ученьях. Иди.

– Есть! – крикнул Суслин и со всех ног бросился к взводу, построенному на другом конце плаца.

– Суслик бежит, – сказал Святкин, увидев бежавшего к ним младшего лейтенанта. – Чего это он сияет, как взводная сковородка?

– Взвод, смирно! – подал команду Гарбузенко.

Подбежал Суслин. Он запыхался и говорил с перерывами, задыхаясь:

– Значит, так… Как махну… Как махну рукой – запевай. Все дружно… И ножку чтобы… Ножку, чтоб земля гудела… Товарищ ефрейтор Святкин, генерал… генерал лично… Лично, понятно?..

– Лично понятно, – согласился Святкин.

Печатая ногу, взвод шагал по заснеженному плацу.

Суслин шагал впереди, ступая легко и упруго, радостно ощущая единый ритм со своим взводом истребителей танков. Направляя взвод к наспех сколоченной трибуне, он молодецки развернул плечи и махнул рукой.

Солдаты начали особенно старательно впечатывать ножку, а ефрейтор Святкин, откинув голову, запел:

Аты-баты, шли солдаты,Эх, шли солдаты на войну!

И взвод весело подхватил припев:Нам бы кралю, нам бы кралю,Нам бы кралю хоть одну!..

В это время взвод проходил мимо начальственной трибуны, солдаты, естественно, держали на нее равнение. Но, услышав ошарашивающе незнакомую мелодию и текст песни, Суслин невольно оглянулся, сбил шаг и нелепо засеменил, пытаясь поймать ритм.

А его взвод, изо всех сил топая сапогами, то молодецки выкрикивал: «Эх!», то скорбно вздыхал: «Ох!..»

Эх! Нам бы кралю, нам бы кралю,Ох! Нам бы кралю хоть одну!..

– Что это они горланят? – удивленно спросил генерал.

– Вроде «По долинам и по взгорьям», – неуверенно подсказал командир батальона.

– Ну оболтусы! Ну разгильдяи! – свирепо засопел генерал. – Взводного ко мне!…

Постоял, подумал, махнул рукой и усмехнулся в седые усы: