Аукцион

После того утонувшего мальчика трупы меня не удивляли. Поглощенных я чаще видел мертвыми. Вернее то, что от них оставляла неприжившаяся душа. Разъеденное вместилище души было не самым неприятным зрелищем. Бывало, не успевали привязывать, и реципиенты раздирали себя в мясо. На все случаи у нас около пяти суицидов – недосмотрели, не успели, сами всё закончили. Варлам и это относит к промахам, он такой перфекционист, еще больший, чем я. Такое возможно. Я же придерживаюсь своего правила: каждый имеет право выиграть жизнь, победить смерть. И решить, когда ты откинешься, сюда тоже относится.

Честно, после тебя я тоже ошибался, но, обращаясь к тому дню, я столько раз силился понять, что упустил. Все было подготовлено. Сбоев быть не должно было.

Но все-таки сбился. Ты должна увидеть тот день моими глазами. Этого хватит, чтобы поверить? Чтобы простить? Я не знаю. Все было идеально. Обычный летний вечер.

Даниил никогда не опаздывал, но ты никогда не выходила вовремя, поэтому лишь в 10:05 на домашний монитор пришло оповещение, что вы выехали. Я разозлился. День был важный, самый важный в истории человечества, переплюнул даже первое исследование Душелокатором, а ты все равно опаздывала. Как выяснилось, ты долго завязывала ленточки на костюме – корсет из тесемок стягивал грудь и витиеватой сеткой опускался до пупка, и ни многозначительные вздохи Даниила, ни я, ничто на свете не могло тебя поторопить. Еще ты непременно должна была выпить чашечку кофе перед выходом – черный, с щепоткой кардамона. На самом деле ты состояла из всего, что меня раздражало в людях. Ты была непунктуальной, взбалмошной, вздорной, иногда просто неадекватной, самое страшное – твое поведение невозможно было предугадать или предсказать, из-за этого с тобой каждый день напоминал испытание на удачу. Но куда мне было сопротивляться? Я много лет тащил тебя за собой, пускай ты постоянно норовила свинтить, потому что, смешно, со временем все сильнее в нас путалась, никто тебе не надоедал, любовь крепла и жирнела, откормленная. Даже мы с Даниилом научились уживаться, и только тебя по-прежнему штормило от одного к другому, и ни разу – в равных пропорциях. Когда вы опоздали на сорок минут, я успел отпинать мусорку, а потом выматерил тебя, наплевав на пищание монитора о штрафах, и пообещал себе, что все-таки придушу тебя собственноручно. Задушу теми самыми тесемками от корсета, их хватило бы, чтобы повесить тебя на дереве. Если бы я знал, чем закончится этот день, я бы не злился. Честно.

Из подвала мы перебрались в полноценную лабораторию. Была возможность переехать на площадь в Прогрессивный Центр, к тому времени, работая в больнице, я скопил достаточно денег для аренды лаборатории, но недоверие было сильнее. Я знал этих ученых – все как один заносчивые, им лишь бы сунуться в чужие дела. Они на первый взгляд кажутся нелюдимыми, зато в застенках Прогрессивного Центра – целое крысиное королевство, и каждая откормленная очкастая крыса хотела знать, чем я занят в своей лаборатории. Я бы не смог оставить там машины, я не хотел пробираться через пункты досмотра, в голове прикидывая, сколько нарушителей условий конфиденциальности засекли мои камеры. К тому же позже я занял весь Центр целиком, зачем мне было довольствоваться крохотной комнаткой в чужих владениях. Как ни странно, делиться мне удавалось лишь тобой, и я до сих пор не понимаю, как это работало.

Ты нашла помещение на Тихом проспекте. Проспект – по три полосы движения в каждую сторону – шел от спальных районов через весь Город до главной городской площади, огибал ее по кругу. Новая лаборатория находилась «в промежутке», в районах, которые уже не относились к историческому центру, но и спальными тоже не считались. Зелень, активно жрущая спальники, здесь встречалась изредка, почти случайно. В новой лаборатории было два окна, ты их отмыла, а я тут же забил досками, потому что за время исследований отвык от солнечного света, а еще считал нужным перестраховаться. Я даже жил в смежном с лабораторией помещении, потому что по-прежнему боялся оставить Душелокатор и Машину-616 одних надолго. Даниил напичкал лабораторию примочками ударников для безопасности, но нет, я должен был следить сам. Сам.