Авадон

– Это там! – прошептал инженер. – Пульт управления!

Комнатка оказалась проходной. На дверь по другую сторону кровати инженер указал дрожащей от волнения рукой.

– Спокойно, – велел Лимек скорее самому себе, чем Петерсену. – Спокойно...

Сыщик вытащил револьвер, еще раз проверил барабан, взвел курок.

– Ты пойдешь первым, – сказал Лимек. – Я – за тобой. Мы не знаем, сколько их там...

– Один. На пульте – только один человек. Сверху – хоть сотня, но там только один. И Абель.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Поверьте мне. Я знаю. Управлять аппаратом... Это не то ощущение, которым захочешь с кем-то делиться...

– Ладно. Иди первым...

Петерсен протянул руку к двери, и у Лимека зашевелились волоски на затылке. Сперва он решил, что это от нервов, но, когда дверь отворилась, впустив волну ослепительно-белого сияния, сыщик понял, что в Бездне начался Шторм.

Шторм

Главный недостаток любого убежища: когда встречаешь Шторм внутри и не видишь внешних его проявлений из Бездны, Шторм для тебя начинается вдруг. Прогносты всегда ошибаются во времени...

Мир светится изнутри. Каждый предмет обретает сияющую ауру, сам воздух мерцает тысячами алмазных пылинок, и свет проникает повсюду, пожирая все тени. Холодный безжалостный белый свет, от которого не спрятаться, не убежать, не затаиться.

Что-то странное происходит со временем. Окружающая обстановка то застывает фотокарточкой, то как-то очень резко, рывком изменяется. Как будто заело кинопроектор, думает Лимек. Вот замер один кадр, обугливаясь в лучах мощной лампы, а вот дернуло пленку, да так резко, что чуть не порвало... Мир плавится и трещит по швам.

Лимек и Петерсен в детской комнате-камере. Как в прошлый раз, с Альбиной, вспоминает Лимек. Мы слишком тесно связаны, чтобы нас разбросало, каждого в личный ад.

Рывок.

Другая комната. Высокие потолки. Клубки проводов на полу. Бухты кабелей. Кресло. С фиксаторами для рук и ног. Лимек уже видел такое. В Железном Доме. В этом фиксаторы – толстые блестящие браслеты – обклеены изнутри ярко-белым поролоном, чтобы надежнее удерживать тонкие детские конечности.

Удерживать Абеля.

Рывок.

Абель в кресле. Распят. На голове – тяжелый даже на вид шлем конической формы. От шлема идут провода. Идут к пульту.

Рывок.

Пульт. Широкая приборная доска. Тысячи циферблатов, экранчиков, шкал. Стрелки подрагивают, пляшут визирные нити. Чуть ниже – сотня рукояток. Черных, эбонитовых. Рычажки реостатов. Тумблеры. Верньеры.

В центре – заполненная водой линза осциллографа, разъем для перфокарт, частокол электронных ламп. Из-за Шторма лампы светятся, как обычные.

За пультом – обзорный экран. Толстое оргстекло. Дальше, за экраном – сумрачная зала, заполненная бесконечными рядами гигантских конденсаторов, трансформаторов, батарей. Свисают с потолка толстые силовые кабели. Между фарфоровыми предохранителями проскакивают молнии.

Рывок.

Петерсен и Коверкотовый сцепились в звериной схватке. Катаются по полу. Петерсен впился пальцами в проволочный бандаж, сворачивает его набок. Слышно, как трещит челюсть Коверкотового. Дикий вопль. Противники отпускают друг друга и откатываются в разные стороны. У Коверкотового изуродовано лицо, челюсть свернута набок, обломки проволоки пробили щеку и глаз. Бежит кровь. Коверкотовый медленно встает на четвереньки.

Петерсен остается лежать, сжимая торчащую из груди наборную рукоятку финского ножа.

Коверкотовый выпрямляется. Обезображенное лицо залито кровью, единственный глаз горит угольком. В руке у него еще один нож.

Интересно, сколько у него ножей? – очень отстраненно думает Лимек, поднимая револьвер. Револьвер весит целую тонну.

Выстрел.

На плечо Лимеку опускается маленькая холодная ладошка.

– Ты все сделал правильно, – говорит Камилла.

– Я знаю, – отвечает Лимек.

– А теперь унеси его отсюда, – Камилла показывает на Абеля.

– Я увижу тебя еще? – спрашивает Лимек.

– Не знаю. Торопись, у тебя мало времени.

– Достаточно, – говорит Лимек, расстегивая зажимы кресла и подхватывая почти невесомое тельце на руки. – Мы успеем.

– Прощай, – говорит Камилла.

Рывок.

...........

...........

...........

Они успели.

Эпилог

В холодильнике нашлись три яйца и подсохший ломтик бекона. Лимек зажег конфорку, поставил сковороду на огонь и закурил. По кухне поплыли клубы ароматного сизого дыма. Лимек открыл форточку, впустив струю морозного свежего воздуха, вынул из буфета две тарелки, две вилки и две чашки. Бросил бекон на сковородку (тот сразу зашкворчал, и от запаха у Лимека потекли слюнки), разбил туда же яйца. Зажег вторую конфорку и поставил кофейник. Машинально включил радио.

– ... пять баллов по шкале Тангейзера. Наибольшее количество жертв в Маймоне и Люциуме. В результате перегрузки на электростанции на полтора часа были обесточены Вааль-Зее, Левиафания, Ашмедай и Бельфегор. Причины подземного взрыва в Бельфегоре, из-за которого произошло обрушение башни Сарториуса, уточняются...

Лимек вырубил радио и загасил сигарету.

– Папа умер? – спросил Абель.