Авантюра адмирала Небогатова

– Всё шутите, Яков Константинович, это хорошо. Что думаете – получится убедить самураев, или интернируют госпиталь до заключения мира?

– Вести свой корабль в японский плен нет ни малейшего желания, а оснований, по которым «Орёл» пропустят, нет. Вся эта романтика и призыв к адмиральской солидарности, простите, но чушь собачья, приличествующая восторженным гардемаринам, но никак не командующему воюющим флотом.

Клапье де Колонг задёргался, но Небогатов хорошо выспался и был настроен благодушно.

– Вы правы, Яков Константинович. Мой план – чушь полная, но дальше держать великолепный корабль на приколе роскошь непозволительная. Семёнов предлагал даже переделать ваш «Орёл» во вспомогательный крейсер, а всё оборудование и персонал перевести на берег, коль уж дошли до земли русской дальневосточной.

– Я, ваше превосходительство с удовольствием сдам на сушу врачей и медицинских сестер, установлю пушки, погоняю японских рыбаков и каботажников, но только «Орёл», как вы правильно заметили, корабль уникальный, нужный для флота. Такой быстроходный и комфортабельный корабль-госпиталь Тихоокеанскому флоту необходим поболее чем очередной «крейсер-купец». Поверьте, не от малодушия так говорю, могу и на миноносце в море выйти…

– Полно, Яков Константинович, в вашем мужестве сомнений нет, как и в профессионализме. Вы правильно заметили – флоту НУЖЕН госпитальный «Орёл». Но сейчас он нужнее во Владивостоке. Намечается большая драка броненосцев, а лучший медицинский персонал у нас тут «прохлаждается».

– Напрасно вы так, ваше превосходительство, – «встрял» в разговор Клапье де Колонг, – и «Орёл» и «Кострома» ни часа не бездельничали. Лечили не только матросов и офицеров с эскадры и солдат гарнизона, но и жителям Николаевска помогали. Оперировали, даже роды принимали. Нет, медики показали себя с самой лучшей стороны.

– Да нет никаких претензий к служителям Гиппократа, Константин Константинович. Они свой долг исполняют отменно. Но нам, военным морякам надлежит думать о войне. Что расскажут матросы, вернувшиеся после заключения мира домой, чем отчитаются, – сколько родов помогли принять и аппендиксов вырезать? Да их родные засмеют. Они то описаний героических подвигов ждут, сколько снарядов по «Микасе» выпулЯли, рассказов как «запризовали» японский пароход, утопили вражеский миноносец. А посему, милейший Константин Константинович, будем понемногу «урезать» вашу «Сахалинскую эскадру», вы уж не обессудьте. Яков Константинович, готовьтесь, «Орёл» выходит с крейсерским отрядом, подумаем как вас до «Владика» довести в целости и сохранности. Здесь и «Костромы» хватит…

Лахматов поднялся, показательно чётко кивнул, и уже подойдя к двери, не оборачиваясь, спросил: «Тело контр-адмирала Фёлькерзама забираем с собой или оставляем на берегу»?

Небогатов медлил с ответом секунд двадцать, всё это время Лахматов так и стоял – спиной к командующему, едва не доведя до сердечного приступа Клапье де Колонга.

– Забираем, – коротко ответил вице-адмирал. Лахматов вышел…

– Константин Константинович, да не стойте вы аки столб соляной, через час на «Наварин» прибудет губернатор Сахалина генерал Ляпунов, попросите в салон Семёнова, надо подготовиться к разговору с начальствующим над каторгой…

Командир «Урала» завалил стол картами «каторжанского острова». Синим были помечены армейцы, а красным цветом выделены посты наблюдения, выставленные флотом. Ранее у адмирала не было времени вникнуть в ситуацию на Сахалине, хватало флотских проблем, а показать незнание обстановки на театре военных действий, даже перед «генералом от Фемиды» Небогатов не мог себе позволить. Ведь по последним сообщениям из Петербурга, именно он отвечал за оборону острова, должного по замыслу царя и великого князя Николая Николаевича стать местом сосредоточения русских десантов на Хоккайдо. Ну и, соответственно, из высочайших пожеланий прямо следовало – сил на укрепление Сахалина не жалеть, дабы япошки и помыслить не могли о захвате неприступных каторжных твердынь, задумай они даже нанести медлительным «северным варварам» опережающий удар, как не раз уже на протяжении этой войны и делали.

Матерно изругав питерских умников, Небогатов приступил к изучению отчётов мичманов и прапорщиков по Адмиралтейству, возглавляющих «наблюдательные посты» на Сахалине. По мере прочтения рапортов настроение у адмирала портилось, именно в таком «взведённом» состоянии он и встретил генерал-лейтенанта Ляпунова.

– Рад видеть вас, Михаил Николаевич, на борту эскадренного броненосца «Наварин», флагмана «Сахалинской эскадры Тихоокеанского флота», образованной по высочайшему повелению для обороны вашего острова.