Авантюрист

Я судорожно потер висок. Такое впечатление, что Алана цитирует по памяти книгу собственного деда. И цитата звучит, как высокопарный бред.

– И привела? – спросил я с нервным смешком. Она подняла на меня серьезные глаза:

– Нет. Мы долго плутали… Этот, Чонотакс, совсем выбился из сил.

– Да? – я вспомнил изжелта-бледное, постаревшее лицо господина мага.

– Да, – Алана кивнула. – Я тоже… это как бесконечный сон, когда хочешь проснуться – и не можешь. Мне казалось, что я слышу… голос… Луар меня зовет… – она вздрогнула. – Но дело в том, что там темно. И все перепутано, как в клубке ниток… Черно сказал, что я недостаточно… помню Луара. Недостаточно к нему привязана… и потому ниточка постоянно рвется…

– Как ты его назвала? – спросил я машинально.

– Черно, – она вздохнула. – Он сам себя так зовет. Он мерзнет… Ему очень холодно.

– Топил бы печку, – пробормотал я зло.

– Тогда я обиделась, – сообщила Алана равнодушно. – И сказала ему, что не ему судить, как я люблю своего брата… А он сказал, что встреча с тобой…

Она криво усмехнулась и замолчала.

– При чем тут встреча со мной? – выдавил я через силу.

Она уже не смотрела на меня. Повернулась к стенке, закрыла глаза:

– Дай мне поспать. Я впервые за все это время… согрелась.

В кабинете я извлек из сундука свою Грамоту. Документ, сопровождавший меня в странствиях, реликвию, гордость.

Нет, ничего не изменилось. Пол – вот он, под ногами, потолок над головой… Это мой замок, а там, на кухне, злословят мои слуги… Я – Ретанаар Рекотарс…

Я поднял взгляд. Встретился глазами с портретом Мага из Магов Дамира.

Я – славный потомок прощелыги-лакея.

Взять у Итера лопату. Торжественно похоронить Грамоту, зарыть на холме и поставить сверху надгробие…

И я уже поднялся, чтобы идти и устраивать похороны – но, не доходя до двери, остановился.

Слишком смахивает на театр. На дешевый балаган.

И потом – что, если замок придется все же продать? С Грамотой – оно дороже выйдет…

Я сидел за огромным письменным столом и желчно смеялся сквозь слезы. Придумывал издевку за издевкой – чтобы изничтожить себя дотла, чтобы навсегда покончить с несчастным спесивым Рекотарсом, чтобы…

Чтобы ни одна собака в этом мире не осмелилась уличить мою родословную ни в малейшем изъяне.

Вечером Танталь не вернулась. Маясь и тревожась, я хотел уже сам ехать в дом на холме – когда прискакал Итер в сопровождении тройки Солевых выкормышей. Посланцы потребовали горячей пищи и теплых одеял – для госпожи Танталь и дюжины ее телохранителей. Итер стонал и всплескивал руками: замку грозило полное разорение, опустошение и хаос.

– Что там? – осторожно спросил я насупленного, сурового Итера.

Некоторое время он раздумывал, стоит ли отвечать. Потом буркнул, глядя в сторону:

– Беседуют.

Посланцы удалились с грузом одеял и снеди. Глядя им вслед, я пытался вообразить себе, о чем могут беседовать чародей и бывшая комедиантка – в особенности если беседа продолжается двенадцать часов подряд…

Утро пришло серое, темное, подернутое сумерками. Танталь вернулась к полудню, когда я уже не находил себе места; она вернулась в сопровождении верной стражи и с серебряной булавкой, вызывающе поблескивающей на вороте плаща.

С недостойной Рекотарса торопливостью я выскочил им навстречу. Танталь приветствовала меня – весьма сдержанно, однако я сразу понял, что Чонотакс Оро меня не выдал. Не рассказал об истинной подоплеке моей женитьбы, а это значит, что молодцы-телохранители не станут вешать меня на воротах. Уже неплохо.

Алана спала – по-видимому, поход к Двери не прошел для нее даром. Моя жена была настолько слаба, что проснулась только на полчаса и только ради двух ложек бульона; Танталь посидела у нее в комнате, поправила одеяло и удалилась в отведенный ей покой – этим громким словом обозначалась большая, запущенная комната с пятнами плесени на стенах, дымящим камином и гнездами пауков. Но что делать, если весь замок такой?..

Воспитанники полковника Солля разбили в гостиной настоящий военный лагерь; я не возражал. Мне вообще теперь не пристало возражать – только молчать в ладошку и смиренно дожидаться, не позовет ли госпоже Танталь к себе для разговора.

Госпожа Танталь мертвым сном проспала до глубокой ночи, я уже собирался ложиться тоже, когда Итер, по обыкновению последних дней смущенный и перепуганный, постучался ко мне в комнату с вестью, что госпожа хочет меня видеть.

Танталь сидела перед камином. Стеклянный холод Чонотаксова дома измотал не только Алану, Танталь протягивала руки к огню, и на лице у нее застыло свирепое страдание, смешанное с не менее свирепой радостью.

– Холодно, – пробормотала она вместо приветствия.

– Он не любит огня, – подтвердил я мрачно.

– Как Алана? – Танталь смотрела в огонь. Не дожидаясь приглашения, я пододвинул стул, уселся рядом и тоже протянул руки к огню:

– Что именно вы хотите услышать? Как она себя чувствует – или как закончилась их с Чонотаксом прогулка к Преддверию мира?