Авария на ЧАЭС и атомная энергетика СССР

Ну вот, проехали Чернобыль — город живёт мирной жизнью, всё очень тихо, мирно, хорошо. Приезжаем в Припять. От Чернобыля до Припяти — 18 километров. И вот километров за 7-8 до Припяти я впервые не узнал атомную станцию, потому что атомная станция всегда отличается тем, что из труб на ней ничего не идет. Понимаете? Это наиболее характерный признак атомного объекта: стоит труба, из которой не поднимается дым. Потому что она стоит только для вытяжки воздуха, из которого тянется только криптон-85, и ничего больше, а кругом чистота. А тут вдруг малиновое зарево в полнеба и такой белый-белый пар бьёт из этого реактора. Ну, в общем, первое моё впечатление было, что я приехал на что угодно, только не на атомную станцию.

Подъехали мы к зданию городского комитета партии в Припяти, разместились в гостинице рядом, в которой несколько дней потом жили, а штаб…

— А людей уже убрали, ведь людей в воскресение вывезли…

— Нет. Мы же приехали 26-го в 20 часов 20 минут. И в 20 часов 40 минут было первое заседание Правительственной комиссии прямо в Припяти, в городском комитете партии. Первое заседание комиссии прошло естественно и просто. Щербина распределил обязанности:

он поручил Мешкову подобрать группу специалистов (если нужно, вызвать из Москвы) и установить причину аварии; мне он поручил разработать мероприятия по ликвидации. Что делать, короче говоря. На меня легла задача выработать некие предложения, окончательные решения принимались коллективно Правительственной комиссией или лично Щербиной. Как Председатель он принимал решения. А вот готовить предложения по тому, что делать, — это легло на мои плечи; Воробьёв Евгений Иванович, бывший заместитель Министра здравоохранения, которого потом тоже убрали… Его проблема была — определить количество облучённых людей, их судьбу и всё, что связано с людьми, как с ними быть; местные власти тоже были членами Правительственной комиссии (например, председатель облисполкома Плющ) — их задача была связана с тем, чтобы подготовиться к эвакуации (слова такие были произнесены сразу же)и выполнять распоряжения, которые выработаю я, по ликвидации последствий аварии.

Первое, что нужно было сделать, — произвести разведку. Потому что дозиметрическая служба, тоже, кстати говоря, была та еще. Тут я немножко шагну в сторону и скажу, что дозиметрия была поставлена отвратительно. Дозиметристы с приборами, вместо автоматов, которые, казалось бы, должны были быть кругом там, как я писал в своих предложениях:

на самой станции — первый круг, в километре — второй круг, в трёх километрах и 10 километрах — ещё один круг,

Кругом там, через каждую сотню метров, должны были быть автоматы, которые дают звуковые и световые сигналы в случае превышения доз.

— ДТ-5.

— Да. Но и ДТ-5 то тогда ещё не было там в достаточном количестве, когда мы приехали. Поэтому главную работу взял на себя Абагян Армен Артоваздович, директор института ВНИИ АЭС (Институт атомных электростанций Минатомэнерго теперешнего, а тогда — Минэнерго). Хороший мужик! И, чуть позже, прибыл Егоров из адамовского института, но он прибыл на сутки или двое позже. Вот они начали проводить измерения. Потом появился Пикалов со своей службой. Вот так началась дозиметрическая разведка.

Но 26-го вечером мы всё делали приблизительно, и уже 26-го мы установили, что реактор разрушен, и 26-го же в 11 вечера ещё раз собралось заседание Правительственной комиссии, и она рассматривала вопрос о населении.

И тут у нас возникла острая дискуссия: Сидоренко Виктор Алексеевич, который был тоже членом Правительственной комиссии от Госатомэнергонадзора, — он, главным образом, и я, его поддерживая, настаивали на немедленной эвакуации населения. Медицина возражала. Но здесь всё дело было связано с тем, что у нас были установлены следующие порядки.

Право на эвакуацию даёт Минздрав СССР. Не, скажем, Совет Министров там, не ЦК КПСС, а Минздрав СССР. А правила, которые они до этой аварии выработали, заключались в следующем (кстати, международных правил вообще нет до сих пор):

если есть опасность человеку — сразу или в течение некоторого времени — получить 25 бэр дозовую нагрузку, то тогда местная власть имеет право (имеет право, а не обязана!) осуществить эвакуационные мероприятия; если есть вероятность дозовой нагрузки — 75 бэр и больше, то тогда местные власти обязаны осуществить эвакуацию.

Значит, если нет угрозы 25-ти бэр, то эвакуацию никто не имеет право проводить. Между 25 и 75 бэрами — это дело местных властей. Ну и выше 75 бэр — это обязательное условие. Вот такие санитарные правила существовали к тому моменту.

А взрыв произошёл такой и таким образом, что Припять обошло с двух сторон. Непосредственные замеры в городе Припять…

— И пошло на Белоруссию.