Август без императора

Исимори задумчиво нахмурился. Перед ним воз­никла фигура Тамэитиро Эми, его суровое лицо самурая. Может быть, Кёко права, и в ’’силах самообороны” действительно немало подобных ему старых военных. Какими глазами смотрел Тамэити- ро Эми на послевоенную жизнь? Наверное, многое он не мог принять. Но горький опыт довоенных лет напоминал ему, что бывает, когда армия вмешивает­ся в политику. Вот почему его так взбесили без­рассудство и самоуверенность молодых офицеров, разработавших план военного переворота. Можно только представить, с какой одержимостью взялся он за это дело. А ведь многие сомневались в успе­хе... Возможно, он поклялся посвятить расследова­нию всю оставшуюся жизнь.

Но негодяи похитили единственную дочь бригад­ного генерала, надеясь, что он отступит. Нетрудно представить, что пережил Тамэитиро Эми, когда принимал решение. И все же он выбрал не дочь. Он, старый кадровый военный, остался верен себе — государство для него было важнее судьбы отдель­ной личности. Но жертва оказалась напрасной. Он так и не добился правды* Докладную записку, стоившую так дорого, положили под сукно. Дочь была потеряна навсегда...

Что же произошло с Кёко, когда кончился ее ’’домашний арест”?...

—          Через неделю после похищения меня освободи­ли, — ответила она.

—          Почему ты не вернулась ко мне?

—          Зачем...

—          Почему?!

—          Фудзисаки меня...— выдохнула Кёко и заку­сила губу.

Исимори почувствовал, что кровь отливает от его лица. Он догадался, что хотела сказать Кёко. ’’Фуд­зисаки взял ее силой!”

—          Я уехала с Фудзисаки. Мне было тогда все рав­но. Слишком сильна была обида на отца, который пожертвовал мной ради службы. К тебе я тоже не считала себя вправе вернуться. Отныне все за меня решали другие. Деваться мне было некуда. И я уеха­ла с Фудзисаки. Но я не виновата...

—          Где вы жили?

—          Фудзисаки служил тогда в штабе 9-й дивизии, в Аомори. Спустя год после докладной записки отца Фудзисаки ушел со службы. Он вернулся на ро­дину, в Фукуоку. Я осталась вместе с ним* Что я еще могла сделать?..

—          Ты вышла за него замуж?

—          Замуж? За Фудзисаки?

—          Тогда как прикажешь его называть — любов­ником?

Кёко слегка скривилась, словно неохотно под­тверждая это.

—          Фудзисаки угрожал тебе?

—          Мы слишком много знали об их секретах — отец и я. Фудзисаки собирался держать меня заложу ницей долгие годы, чтобы отец никогда не выда;Г тайны ’’плана быка”. Он грозился убитъ меня, если отец проговорится.

—          Значит, отец знал, что ты жива?

—          Наверно, знал...

—         Напиши я хоть одну строчку, с тобой было бы кончено... ’’Несчастный” случай. За мной постоянно следили и в Аомори, и в Фукуоке.

—         А что ты делала в Фукуоке?

—         Держала бар — в Хигаси-Накасу. Вчера вечером я ехала на машине в бар и увидела тебя. Сначала подумала, что обозналась, а потом поехала следом и поняла, что это все-таки ты... Ты вошел в гостиницу, потом сразу вышел и отправился на станцию Хаката.

—         Я пошел за билетом на ’’Сакуру”...

—         Да, я знаю

—         Следила за мной?

—         Да, — кивнула Кёко, — я страшно испугалась, когда увидела, что ты купил билет в первый вагон.

Какая злая насмешка судьбы!

—         Так ты знала, что Фудзисаки и его дружки по­едут в первом вагоне?!

—         Я не хотела, чтобы ты оказался на ’’Сакуре”. Поэтому сегодня утром я рассказала о тебе Фудзи­саки. Я была просто в отчаянии.

—         Так вот почему за мной следили! Они тут же пронюхали и о жене!

—         Но ты все же прорвался к экспрессу.

—         Потому что на вокзале увидел тебя.

—         Я так волновалась за тебя...

—         Так уж за меня? — неожиданно вырвалось у Исимори. — Ведь ты заодно с Фудзисаки!

—         Можешь считать, как тебе угодно, — обиженно отвернулась Кёко. — Я не могу заставить тебя ду­мать так, как бы мне хотелось. Но поверь, я места себе не находила. Я даже не помню, как очутилась в поезде.

—         Значит, ты знала о планах Фудзисаки и его дружков...

—         Он, конечно, никогда ничего мне не рассказы­вал. Но я знала. Хоть и взаперти, но прожила я с Фудзисаки целых пять лет. Все эти годы я презирала его. Сколько раз я хотела убежать и жить одна. Я много раз порывалась сделать это, но не посмела. Я могла повредить и тебе, и отцу...

Голос Кёко звучал глухо, но с неожиданной си­лой.

—         Когда вчера вечером я случайно увидела тебя в Хигаси-Накасу, мне захотелось кончить с этим. Мне стало все равно — что будет с отцом, с тобой, со мной. Я решила поставить точку — любой ценой. Потому что больше так не могла. Вот что я хотела тебе сказать...

—         Ты больше никому не рассказывала об этом?

—         Только тебе! Только тебя я хотела предупре­дить. Только о тебе волновалась. Но когда увидала тебя в поезде, не могла вымолвить ни слова. Сама не знаю почему.

Слезинка, повиснув на ресницах, скатилась по щеке Кёко.

Исимори молчал. Слова порой бывают не нужны.