Август без императора

Тосикура мрачно слушал доклад Маэно. Слушал и думал: значит, главный заговорщик намерен спрятать концы в воду. Он знает, что на ’’Сакуре” находится опальный подполковник Фудзисаки, ко­торому известно, кто подлинный вдохновитель путча.

—         Что же мне делать? — в растерянности понурил­ся Тосикура. На душе было тяжело.

8

—         Прошу покинуть вагон! — властно сказал под­полковник Фудзисаки.

—         Куда прикажете идти? — осведомился Иси­мори.

Фудзисаки неприязненно рассматривал его.

—         Теперь вам незачем быть здесь. Мы не хотим, чтобы вы совали нос в наши дела.

—         Значит, теперь мы вам не нужны? Теперь вы разоблачены и мы вам не нужны. Ведь так?

—         Вы сказали ”мы”? — иронически поднял брови Фудзисаки. — Речь идет только о вас одном.

Кёко пораженно привстала. Не обращая на нее никакого внимания, Фудзисаки приказал сержанту Симе:

—         Отведи его куда-нибудь.

—         Пошли! — Сима потянул Исимори за руку.

—         И я с вами. — Кёко умоляюще посмотрела на Исимори.

—         А ты останешься здесь. — Фудзисаки положил ей руку на плечо.

—         Пустите меня! — попыталась высвободиться Кёко.

—         Прекрати ломаться! — В голосе Фудзисаки зву­чала неподдельная угроза. Кёко в нерешительности остановилась.

Взгляды Фудзисаки и Кёко встретились. Глаза Кёко горели ненавистью.

— Идите, вам говорят! — раздраженно прикрик­нул Фудзисаки, обернувшись к Симе. Тот подтолк­нул Исимори в спину.

Исимори вышел в коридор.

Оглянулся. Кёко смотрела ему вслед. В ее пре­красных глазах стояло отчаяние.

Губы Кёко зашевелились. Она пыталась что-то сказать ему. Но Исимори тщетно силился разоб­рать слова. Сержант снова толкнул его в спину.

В это время из динамика послышался голос:

”Мы, японцы, с древних времен воспитывались в духе преданности долгу, в духе бусидо. После ре­ставрации Мэйдзи¹, когда в государстве было до­стигнуто подлинное единство, когда возродилось национальное государство во главе с императором, верность духу бусидо стала синонимом патриотиз­ма... Быть патриотом — значит любить свое госу­дарство превыше всего, почитать за высшую честь возможность отдать свою жизнь за родину... Но мы спрашиваем вас — к какой нации, к какой расе при­надлежат эти красные муравьи, что так назойливо призывают защищать конституцию, считают ее не­зыблемой и единственной в своем роде?!

Мы начали действовать, движимые любовью к отечеству и скорбью о судьбах народа, страстным стремлением к самопожертвованию. Наша прог­рамма предусматривает временное прекращение действия конституции и немедленное введение чрезвычайного положения в стране. Наше искреннее чувство любви к родине вынуждает к этому — оно требует, чтобы мы защитили отечество от коммуни­стической диктатуры. Иными словами, мы нанесли упреждающий удар, чтобы помешать красным муравьям обглодать нашу родину. Наши действия — это вынужденная оборона...

Повторяю... Мы, японцы...”

Все с самого начала — словно заигранная пла­стинка ...

Исимори перешел из первого вагона во вто­рой. За ним тенью следовал Сима. Ему вспомнилось, как странно вел себя последние часы сержант. Какой он трюк выкинет теперь? Исимори пригото­вился к самому неожиданному.

Но сержант Сима молчал.

Из второго вагона перешли в третий. У каждой двери стоял солдат с винтовкой. Пассажиры встре^ воженно слушали речь, лившуюся из репродуктора. Но комментировать не смели, хотя лица их выража­ли явное недовольство и усталость.

’’Почему они не возмутятся? Почему молчат? По­чему позволяют так обращаться с собой? Не борют­ся за свои права?” — спрашивал себя Исимори. Их безразличное молчание рождало у него глухое раз­дражение.

”А сам? — упрекнул он себя. — Беспомощен, как котенок, и они вертят тобой, словно марионеткой”.

Прошли третий, четвертый вагон. Вышли на пло­щадку пятого.

’’Ресторан, кажется, в шестом”, — припомнил Исимори, но тут его негромко окликнул сержант Сима:

—          Постой!

Исимори остановился.

—          Слушай, но не оглядывайся! — скороговоркой продолжил сержант. — Без меня их тридцать четы­ре, но это ничего... Надо убрать Фудзисаки и Мацу- мию, остальные мелочь, сброд...

—          ?.. — Исимори ожидал чего угодно, только не этого.

—          Будем ждать случая... А он представится, обя­зательно! И тогда вы поможете мне.

—          Да кто вы? — не выдержал Исимори. В этот мо­мент открылась дверь и на площадке возник под­поручик Мацумия. Он спешил в первый вагон.

—          Что это вы тут делаете? — Он с подозрением оглядел обоих. Ему явно не понравилось, что они стоят здесь.

—          Мне приказано увести этого типа подальше от первого вагона, — отрапортовал сержант Сима и не­ожиданно влепил Исимори пощечину.

—          Говорил тебе — не отставать! — Исимори боль­но ударился затылком и ощутил на языке привкус крови.

’’Какое страшное сочетание кошачьей мягкости с просто садистской жестокостью”, — подумал он.