Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции

В апреле 1894 года в Кобург на свадьбу Эрнста Людвига и Виктории Мелиты съехался целый конклав коронованных и владетельных особ. В том числе и цесаревич Николай. Он не рассчитывает на согласие Аликс, не верит, что она согласится перейти из лютеранства в православие. Но все же решается на разговор.

Пока он умолял Алису, «она все время плакала и только шепотом отвечала от времени до времени: “Я не могу”». Разговор «длился больше двух часов» и «окончился ничем». На следующий день Николай предпринимает новую попытку, чуть более успешную. Аликс не возражает, но и согласия не дает. Три дня она сопротивляется. Наконец, уговаривать ее пошел Вильгельм II, известный своим красноречием. Кайзер отвел Аликс к тете Михень – великой княгине Марии Павловне. Теперь уже она принялась уламывать гессенскую принцессу. Николай, Вильгельм, дяди Николая и Элла ждут. И вот «она… согласилась!» И «выражение у нее сразу изменилось: она просветлела и спокойствие явилось на ее лице». «Она совсем стала другой: веселой, смешной и разговорчивой и нежной»[84]. К сожалению, «веселой, смешной и разговорчивой» – это ненадолго.

Вспомним, с какой легкостью давала согласие – причем дважды – принцесса Дагмар. И оба раза – людям, едва ей знакомым. Аликс же готова отказать человеку, которого любит уже несколько лет. И только из-за вопроса религии. Две женщины, два характера.

Итак, в апреле состоялась помолвка, а в октябре Аликс приехала в Россию. В это время Александр III умирает в Ливадии. До невесты цесаревича никому нет дела. Министр двора даже забыл выслать за ней императорский поезд.

10 октября Аликс в Ливадии. И сразу же показывает крутой нрав. Вернее, требует этого от Николая.

Врачи о состоянии больного первым делом докладывают Марии Федоровне. «Будь стойким, – убеждает Аликс своего жениха, – и прикажи докторам приходить к тебе ежедневно и сообщать, в каком состоянии они его находят. Тогда ты обо всем будешь знать первым. Не позволяй другим быть первыми и не позволяй другим забывать, кто ты»[85]. Николай не реагирует. Пока не реагирует. Подобные увещевания ему предстоит выслушивать еще 23 года.

20 октября умер Александр III. На следующий день Иоанн Кронштадтский совершил церемонию миропомазания Алисы Гессенской, теперь Александры Федоровны. 7 ноября – похороны, а ровно через неделю – 14 ноября – свадьба.

Разумеется, не очень веселая свадьба. Мария Федоровна выглядела точно жертва, ведомая на заклание. «Для меня это был настоящий кошмар и такое страдание… – писала она сыну Георгию. – Быть обязанной вот так явиться на публике с разбитым, кровоточащим сердцем – это было больше, чем грех, и я до сих пор не понимаю, как я могла на это решиться»[86].

Из-за траура все свадебные торжества и приемы были отменены. «Медовый месяц протекал в атмосфере панихид и траурных визитов, – вспоминает великий князь Александр Михайлович. – Самая нарочитая драматизация не могла бы изобрести более подходящих предсказаний для исторической трагедии последнего русского царя»[87].

Если Марию Федоровну высший свет принял восторженно, то Александру Федоровну – скорее враждебно. Интересные воспоминания оставил по этому поводу граф Владимир Шуленбург, служивший в то время в Уланском полку, шефом которого стала молодая императрица. В день свадьбы начальник гарнизонного караула «желчно» сказал полковому адъютанту, что «все равно вдовствующая императрица будет всегда старшей». И вообще в гвардейских полках «замечалось какое-то равнодушие, мягко выражаясь, к молодой государыне». Через полгода Александра Федоровна подарила всем офицерам Уланского полка по яйцу. «Пошли какие-то сравнения, что государыня Мария Федоровна давала более изящные». После рождения дочери гвардейцы злорадствуют, что не наследник. «После рождения других великих княжон – разные остроты»[88]

.

Александре Федоровне так и не удалось растопить лед. А главное – избежать бесконечных сравнений с вдовствующей императрицей. Они изначально, можно сказать, находились в неравных условиях. Прежде чем стать императрицей, Мария Федоровна 15 лет прожила в России. Изучила язык, обычаи, придворные нравы. Александра Федоровна стала императрицей через месяц после приезда, не зная ни языка, ни нравов.

Мария Федоровна общительна и приветлива. Александра Федоровна скромна, она натужно улыбается, с трудом находит тему для разговора. Ее застенчивость принимают за гордость, да и внешность этому способствует. На нее обижаются, малейшие ошибки раздувают до невероятных размеров. «К гессенской принцессе относились с откровенным пренебрежением; над ней смеялись за ее спиной»[89]. В ответ она становится еще более замкнутой, старается избегать светского общества.