Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции

Но кружки вроде были красивые. Их выставляли напоказ в московских магазинах, и народ прельстился. Каждому хотелось заполучить именно кружку. Начало гуляний планировалось на 10 утра 18 мая. Однако страсть к халяве уже с вечера 17 мая пригнала на Ходынку толпы людей. К пяти утра собралось не менее полумиллиона человек.

Порядок обеспечивали 1800 полицейских. Для сравнения: 24 декабря прошлого года в Петербурге митинговали 2,5 тысячи человек, а число полицейских было то же самое – 1800. Московского обер-полицмейстера Власовского, непосредственного подчиненного генерал-губернатора Сергея Александровича, предупреждали, что надо бы озаботиться безопасностью гуляющих, но он заявил, что это его не касается. Его, мол, забота – обеспечить безопасность царя.

Кто-то пустил слух, что буфетчики раздают подарки среди своих, и народ ринулся через рвы к деревянным «буфетам». Настилы не выдерживали, люди падали вниз, а по ним уже бежала толпа. Буфетчики стали кидать кульки с едой прямо в толпу, от чего давка стала еще больше. По официальным данным, погибло 1389 человек.

Во время коронации вся императорская семья, разумеется, находилась в Москве и не могла остаться в стороне от происходящего. Четверо Михайловичей – Николай, Георгий, Александр и Сергей – «единодушно требовали немедленной отставки великого князя Сергея Александровича и прекращения коронационных торжеств. Произошла тяжелая сцена. Старшее поколение великих князей всецело поддержало московского генерал-губернатора». Николай Михайлович «ответил дельной и ясной речью», вспомнил про французских королей, «которые танцевали в Версальском парке, не обращая внимания на приближающуюся бурю».

Михайловичи просили Николая II отменить бал у французского посла графа Монтебелло или хотя бы самому на нем не присутствовать. Или по крайней мере не танцевать, чтобы враги не говорили, что «молодой царь пляшет, когда его погибших верноподданных везут в мертвецкую».

Николай ответил, что Ходынская катастрофа, конечно, величайшее несчастье, но оно не должно омрачать праздника коронации. Николай II и Александра Федоровна не только приехали, но и открыли бал – царь танцевал с графиней Монтебелло, а царица – с графом. «Сияющая улыбка на лице великого князя Сергея заставляла иностранцев высказывать предположения, что Романовы лишились рассудка, – вспоминает Александр Михайлович. – Мы, четверо, покинули бальную залу в тот момент, когда начались танцы, и этим тяжко нарушили правила придворного этикета»[165]

.

Сандро, конечно, преувеличивает. Ни Сергею Александровичу, ни другим членам августейшего семейства было не до веселья. Все они ездят из больницы в больницу, жертвуя пострадавшим значительные суммы. Мария Федоровна описывает посещение раненых в одном из госпиталей: «Они были так трогательны, не обвиняя никого, кроме самих себя. «Мы сами виноваты», – говорили они и сожалели, что огорчили царя!… Остальным классам следовало бы брать с них пример, а не грызться между собой и, особенно, не возбуждать своим буйством, своей жестокостью умы до такого состояния, которое я еще никогда не видела за 30 лет моего пребывания в России»[166].

Было бы, конечно, странно, если бы пострадавшие обличали власть прямо в лицо Марии Федоровне. Но атмосфера в обществе действительно накалилась. Классовая ненависть низших слоев, разочарование интеллигентной публики от несбывшихся надежд на либерализацию – все это вырвалось наружу. А «своим буйством» возбуждали умы как раз Михайловичи.

«Многие разногласия, существовавшие среди членов императорской фамилии, стали достоянием гласности, – вспоминает Ольга Александровна, дочь Марии Федоровны и сестра царя. – Молодые великие князья, в частности, Сандро… возложили вину за случившуюся трагедию на дядю Сержа, военного губернатора Москвы. Мне казалось, что мои кузены были к нему несправедливы. Более того, дядя Сергей сам был в таком отчаянии и готов был тотчас же подать в отставку. Однако Ники не принял его отставки. Своими попытками свалить вину на одного лишь человека, да еще своего же сородича, мои кузены, по существу, поставили под удар все семейство, причем именно тогда, когда необходимо было единство. После того, как Ники отказался отправить в отставку дядю Сергея, они набросились на царя»[167]. Да и сама Мария Федоровна подтверждает, что «семья Михайловичей сеяла всюду раздор с непривычной резкостью и злобой»[168].

Это – первый звоночек от Михайловичей. Второй, он же и последний, раздастся накануне Февральской революции. Тогда их «резкость и злоба» будут уже привычными, но еще более яростными. Самое удивительное, что Михайловичи (за исключением Николая) – самые близкие к царю члены императорской фамилии, можно сказать, личные друзья. Но они не любят старшее поколение великих князей. Особенно Александр Михайлович, который всего лишь месяц назад из-за конфликта с Алексеем Александровичем был вынужден подать в отставку. И теперь срывал злобу на его брате – Сергее Александровиче.