Августовские пушки

Когда Китченер поставил под сомнение назначение, а следовательно, и цель британских экспедиционных сил, члены совета, по мнению Генри Вильсона, «в большинстве своем не представлявшие их целей как идиоты начали обсуждать вопросы стратегии». Сэр Джон Френч неожиданно «вылез со смешным предложением идти на Антверпен», утверждая, что, поскольку мобилизация в Англии и так отстает от графика, следует принять во внимание возможность сотрудничества с бельгийской армией. Хейг, который, как и Вильсон, вел дневник, «дрожал от того, с какой небрежностью» его начальник изменял планы. Новый начальник генерального штаба сэр Чарльз Дуглас заявил — все готово для высадки во Франции и ее подвижной состав ждет, чтобы доставить войска, любые изменения, предпринятые в последний момент, могут иметь «серьезные последствия».

Ни одна проблема так не беспокоила генеральный штаб, как несчастная разница между вместимостью английских и французских железнодорожных вагонов. Математические расчеты, касавшиеся перевозки войск с одной стороны пролива на другую, были такими запутанными, что транспортных офицеров бросало в дрожь при одном упоминании о возможных изменениях планов.

К счастью для генеральских умов, предложение о высадке в Антверпене было отвергнуто Уинстоном Черчиллем, которому двумя месяцами позже пришлось отправиться туда самому, чтобы осуществить отважную, но безнадежную попытку высадки двух бригад морской пехоты и дивизии территориальных войск в последнем и безрезультатном усилии спасти важный для союзников бельгийский порт. Но 5 августа он заявил, что флот не сможет прикрыть транспорты с войсками, идущие по более длинному маршруту через Северное море до Шельды, в то время как форсирование Дуврского пролива может быть абсолютно гарантировано.

Флот имел достаточно времени, чтобы подготовиться к форсированию, и, считая момент благоприятным, Черчилль настаивал на том, чтобы все шесть дивизий были отправлены немедленно. Его поддерживали Холдейн и лорд Робертс. Теперь поднялся спор по поводу того, сколько посылать дивизий, оставить ли одну или больше до тех пор, пока территориальные войска не будут обучены или пока из Индии не будет доставлено пополнение.

Китченер вновь повторил свою идею относительно высадки в Амьене, найдя поддержку со стороны своего друга и будущего командующего Галлиполийской кампанией сэра Яна Гамильтона, который, однако, полагал, что британские экспедиционные силы должны прибыть на место как можно скорее. Грирсон говорил о «решающем количестве в решающем месте». Сэр Джон Френч, самый решительный из всех решительных, предлагал, что «мы должны начать сейчас, а пункт назначения выбрать потом».

Было решено немедленно заказать транспорты для всех шести дивизий, отложив решение о месте назначения до прибытия представителя французского генерального штаба, срочно высланного по настоятельной просьбе Китченера, а также провести с ним консультации относительно стратегии французов.

В течение двадцати четырех часов совет изменил свое решение и сократил число отправляемых дивизий до четырех из-за страха германского вторжения в Англию.

Сведения относительно состава британских экспедиционных сил в тайне удержать не удалось. Влиятельная «Вестминстер газетт», орган либералов, осудила «безрассудное» обнажение страны. Со стороны оппозиции выступил лорд Нортклиф с протестом против посылки котя бы одного солдата. Хотя адмиралтейство подтвердило заключение комитета обороны империи в 1909 году о том, что серьезное вторжение в Англию невозможно, видения вражеского десанта на восточном побережье не исчезали.

К огромному неудовольствию Генри Вильсона, Китченер, отвечавший теперь за безопасность Англии, вернул в Англию одну дивизию, которая должна была отправиться во Францию прямо из Ирландии, и выделил две бригады из состава других дивизий для охраны восточного побережья, «безнадежно спутав, таким образом, все наши планы».

Было решено сразу же отправить четыре дивизии и кавалерию — погрузка должна была начаться 9 августа, — 4-ю дивизию отправить позднее, а 6-ю оставить в Англии. После заседания совета у Китченера сложилось впечатление, которого, правда, не было у генералов, что на Амьене остановились как на районе сосредоточения.

Когда прибыл полковник Уге, спешно направленный французским генеральным штабом, Вильсон информировал его о сроках погрузки. Это вызвало гнев Китченера и обвинения в нарушении секретности. Вильсон «огрызнулся», не желая, как он писал, «выслушивать выговоры» от Китченера, «особенно когда он болтает всякую ерунду, как сегодня». Так началась, или, вернее, усилилась, взаимная антипатия, которая отнюдь не пошла на пользу будущей судьбе английских экспедиционных сил. Вильсона, теснее всех английских офицеров связанного с французами и сэром Джоном Френчом, Китченер считал самоуверенным и высокомерным и игнорировал его. В свою очередь, Вильсон называл Китченера «сумасшедшим» и «таким же врагом Англии, как и Мольтке», передавая свою неприязнь подозрительному по природе и легко возбудимому главнокомандующему — Френчу.