Августовские пушки

Ланрезак нашел Жоффра в кабинете в присутствии генералов Белина и Бертло, начальника и помощника начальника штаба. Белин, когда-то известный своей живостью, выглядел явно утомленным. Бертло, быстрый и умный, как и его английский коллега Генри Вильсон, был неисправимым оптимистом, неспособным по природе своей предвидеть беду. Он весил 92 килограмма и, капитулировав перед августовской жарой, сменил военный мундир на простую рубашку и шлепанцы. Ланрезак, чье лицо креола еще более потемнело от беспокойства, настаивал, что немцы появятся на его левом фланге как раз тогда, когда он глубоко втянется в Арденны, где трудные условия местности сделают быстрый успех сомнительным, а поворот назад — невозможным.

Говоря своим, как называл его Пуанкаре, «сладким, как крем», голосом, Жоффр сказал Ланрезаку, что его страхи «преждевременны», и добавил: «У нас сложилось впечатление, что у немцев там ничего не готово», подразумевая под «там» запад от Мааса. Белин и Бертло также повторили, что «там ничего не готово», и попытались одновременно успокоить и ободрить Ланрезака. Они внушали ему, чтобы он забыл об обходе и думал только о наступлении. Ланрезак покинул главный штаб, по его словам, «со смертью в душе».

Вернувшись в штаб 5-й армии, находившийся в Ретеле у подножия Арденн, он нашел на своем столе донесение от начальника разведки главного штаба. Оно лишь только усилило его чувство обреченности. Донесение оценивало силы противника за Маасом в восемь армейских корпусов и четыре или шесть кавалерийских дивизий, что было явной недооценкой. Ланрезак немедленно послал своего адъютанта с письмом к Жоффру, обращая его внимание на донесение, «исходящее из вашего собственного штаба», и настаивал, чтобы перемещение 5-й армии в район между Самброй и Маасом было «изучено и подготовлено с этого самого момента».

Тем временем в Витри прибыл еще один обеспокоенный посетитель, чтобы попытаться убедить главный штаб в опасности, нависшей на левом фланге.

Когда Жоффр отказался включить Галлиени в состав штаба и Мессими дал ему должность в военном министерстве, к нему стекались все донесения. Хотя среди них не было разведсводок главного штаба, так как Жоффр систематически отказывался посылать их правительству, Галлиени имел достаточно информации, чтобы определить размеры того огромного потока войск, который должен был обрушиться на Францию. Это было то самое «великое наводнение», которое предсказал Жорес, предвидя использование резервов на передовой линии.

Галлиени предложил Мессими поехать в Витри и заставить Жоффра изменить планы, но Мессими, бывший почти на двадцать лет моложе Жоффра и побаивающийся его, сказал, чтобы Галлиени ехал сам, именно ему Жоффр был многим обязан в своей карьере и поэтому прислушается к его словам. Это было явной недооценкой Жоффра, он всегда слушал того, кого хотел. Когда Галлиени приехал, Жоффр уделил ему всего несколько минут и отослал к Белину и Бертло, которые повторили то же самое, что говорили Ланрезаку. Главный штаб упорно закрывал глаза на явные факты и не хотел считать германское продвижение к западу от Мааса серьезной угрозой. Галлиени так и доложил Мессими, вернувшись из главного штаба.

И все же в тот вечер, под давлением неопровержимых доказательств, главный штаб заколебался. Отвечая на последнее срочное донесение Ланрезака, Жоффр согласился «изучить» предлагаемое перемещение 5-й армии и разрешить «предварительные мероприятия» для маневра, хотя он все еще настаивал, что угроза флангу Ланрезака «была далека» от непосредственной и ее определенность «совсем не абсолютна».

К следующему утру, 15 августа, эта угроза стала еще более очевидной. Главный штаб, взвинченный до предела в ожидании наступления, озадаченно следил за левым флангом. В 9 часов утра Ланрезаку сообщили по телефону, что он может подготовиться к маневру, но не осуществлять его без прямого приказа главнокомандующего. В течение дня в главный штаб поступили новые донесения: германская кавалерия, численностью до 10 000 человек, форсировала Маас у Уи; затем пришло сообщение, что противник атакует Динан и уже захватил Цитадель, господствовавшую над городом и расположенную на высокой скале на правом берегу; в следующем донесении сообщалось, что противник предпринял попытку форсирования общими силами, но был встречен I корпусом Ланрезака, выдвинувшимся с левого берега, и в жестоком бою отброшен через мост обратно (в этом бою одним из первых раненых был двадцатичетырехлетний лейтенант по имени Шарль де Голль). Это был тот самый корпус, которому разрешили перейти реку 12 августа.