Августовские пушки

Но если верность учения хоть раз была поставлена под сомнение, ему нет истинной веры. С этого момента генеральный штаб не забыл о возможностях на левом фланге. Мысленно Мольтке был за альтернативную стратегию, зависящую от того, что сделает противник. Поразительная простота плана Шлиффена, заключавшаяся в сосредоточении главных усилий _на одном фланге, и твердая верность плану независимо от действий врага были нарушены. План, который казался таким безукоризненным на бумаге, лопнул под давлением неопределенностей и, прежде всего, эмоций войны. Лишив себя удобств заранее сформулированной стратегии, Мольтке начал мучиться от нерешительности, когда надо было принять решение. 16 августа принц Руппрехт срочно потребовал такого решения.

Он требовал разрешения контратаковать. Его штаб находился в Сент-Авольде, заштатном городишке, утонувшем во впадине на краю грязного угольного района Саара. На запад перед кронпринцем под голубым небом расстилалась удобная, слегка холмистая местность, не имевшая каких-либо значительных препятствий до самого Мозеля, а там, на горизонте, сверкал приз — Нанси, жемчужина Лотарингии.

Руппрехт утверждал, что поставленная перед ним задача — удержать на своем фронте как можно больше французских войск — будет выполнена лучшим образом, если он атакует, что было прямо противоположно стратегии «мешка». В течение трех дней, с 16 по 18 августа, шло обсуждение этого вопроса между штабом Руппрехта и генеральным штабом, к счастью, вся телефонная линия проходила по германской территории. Было ли французское наступление основным? Они не предпринимали ничего «серьезного» ни в Эльзасе, ни к западу от Мааса. Что бы это значило? Предположим, что французы откажутся двигаться дальше и не попадут в «мешок»? Если Руппрехт будет продолжать отступление, не образуется ли промежуток между ним и 5-й армией, его соседом справа, и не ударят ли французы туда? Не принесет ли это поражения правому флангу?

Руппрехт и его начальник штаба генерал Крафт фон Дельмензинген согласились, что так может случиться. Они докладывали, что их войска с нетерпением ждут приказа о наступлении, и поэтому позорно навязывать отступление войскам, «рвущимся вперед». Более того, неразумно сдавать территорию в Лотарингии в самом начале войны, даже временно, если к этому не принуждает противник.

Соблазненный, но все еще опасающийся главный штаб не мог принять решения. Майор Цольнер был послан в штаб в Сент-Авольде, чтобы обсудить вопрос лично. Он сообщил, что главный штаб рассматривает изменения в запланированном отступлении, но не может целиком отказаться от маневра, имеющего целью заманить французов в «мешок». Вернулся он, так ничего и не решив,

Не успел он уехать, как воздушная разведка донесла, что французы в одном месте отходят назад к Гран-Куронне. Это было «незамедленно истолковано» штабом 6-й армии как доказательство того, что противник не собирается двигаться вперед, «в мешок», и поэтому лучшее, что можно сделать, это атаковать его как можно скорее.

Нужно было решать. Последовали новые телефонные разговоры между Руппрехтом и фон Крафтом на одном конце линии и фон Штейном и Таппеном на другом. Из главного штаба прибыл новый офицер, майор Доммес, — это было 17 августа — с сообщением, что контрнаступление желательно. Главный штаб уверен, что французы перебрасывают войска на свой западный фланг и не «привязаны» к Лотарингии. Он сообщил также об успехе осадных орудий под Льежем, что делаяо линию французских фортов не такой страшной. По мнению главного штаба, англичане еще не высадились на континенте, и если здесь, в Лотарингии, произойдет быстрое и решительное сражение, они могут не высадиться вообще. Но конечно, сказал майор Доммес, по приказанию Мольтке он должен предупредить о всех трудностях контрнаступления. Главная из них — фронтальная атака, анафема германской военной доктрины, поскольку обходный маневр в условиях холмистой местности и наличия французских фортов невозможен.

Руппрехт ответил, что в контратаке меньше риска, чем в дальнейшем отступлении. Он застигнет противника врасплох и, возможно, опрокинет его. Он и его штаб рассмотрели все возможные рискованные ситуации и намереваются справиться с ними. После обычного красноречивого восхваления наступательного духа своих доблестных войск Руппрехт объявил, что он атакует, если не получит совершенно определенного приказа из главного штаба, запрещающего это. «Либо разрешите мне атаковать, — воскликнул он, — либо дайте конкретный приказ!»