Августовские пушки

16 августа штаб 8-й армии выдвинулся вперед, в Бартенштейн, поближе к Инстербургу. Тут обнаружилось, что Франсуа уже прошел Гумбинен. Он решил начать наступление сразу же, в то время как план Хоффмана заключался в том, чтобы дать армии Ренненкампфа возможность углубиться максимально на запад во время его двухдневного марша: чем дальше она оторвется от своей базы снабжения, тем будет уязвимее. Хоффман не хотел, чтобы продвижение Ренненкампфа было приостановлено, наоборот нужно было, чтобы русские достигли Гумбинена как можно скорее, тогда у немцев будет время справиться с одной армией до подхода Самсонова.

Продвижение Франсуа дальше Гумбинена, в котором он разместил свой штаб 16 августа, угрожало тем, что придется за ним подтягивать всю 8-ю армию, чтобы прикрыть его фланги, растянувшись тем самым более своих возможностей. 16-го числа Притвиц приказал Франсуа остановиться.

Тот энергично возражал по телефону, доказывая, что чем ближе к России он встретит противника, тем меньше опасности для германской территории. Притвиц отвечал, что жертва частью Восточной Пруссии неизбежна, и направил письменный приказ, напомнив Франсуа, что «единоначальником» является только он, и снова запретил дальнейшее продвижение. Франсуа игнорировал приказ. В час дня 17 августа Притвиц получил от Франсуа донесение, что он уже вступил в соприкосновение с противником в Сталюпенене, в 32 километрах от Гумбинена, и только 8 — от русской границы.

В то утро, когда армия Ренненкампфа пересекла границу, ее III корпус, находящийся в центре отнюдь не по плану, а из-за отсутствия координации, начал движение на несколько часов раньше остальных двух. Обнаружив силы Франсуа у Сталюпенена, русские начали атаку. Бой развернулся в нескольких километрах к востоку от города. Генерал фон Франсуа и штаб наблюдали за его ходом с колокольни городской церкви, когда «в самом разгаре нервного напряжения» неожиданно зазвонил церковный колокол, стереотруба закачалась на треноге, а взбешенные офицеры обрушили град тевтонских ругательств на несчастного члена городского совета, посчитавшего своим долгом предупредить жителей о приближении русских.

Не меньший гнев бушевал в штабе 8-й армии после получения донесения от Франсуа. По телефону и телеграфу ему было приказано приостановить боевые действия, к нему выехал генерал-майор, чтобы лично подтвердить приказ. Карабкаясь по лестнице на колокольню и находясь не в меньшем возмущении, которое только что царило здесь, он закричал генералу Франсуа: «Командующий приказывает немедленно прекратить бой и отступить к Гумбинену!» Взбешенный тоном и манерой обращения, Франсуа ответил: «Сообщите генералу фон Притвицу, что генерал фон Франсуа прекратит бой, когда разобьет русских!»

Тем временем с правого фланга была послана германская бригада с пятью артиллерийскими батареями, чтобы атаковать русских с тыла. Из-за преждевременного наступления III русского корпуса, особенно его 27-й дивизии, которая вела бой у Сталюпенена, между ней и соседним корпусом образовался разрыв слева, не защищенный от германского нападения. Полк, на который обрушились немцы, дрогнул и побежал, заставив отступить и 27-ю дивизию, оставившую немцам 3 тысячи пленных [66]

. Хотя армия Ренненкампфа вышла на назначенный рубеж в тот же день, 27-ю дивизию пришлось отвести к границе на переформирование, задержав наступление на целый день.

Сияя от победы, Франсуа, эвакуировав Сталюпенен, отступил ночью к Гумбинену, убежденный в преимуществах неповиновения.

Несмотря на задержку, армия Ренненкампфа возобновила наступление. Но уже 19 августа она начала страдать из-за недостатков снабжения. Находясь всего лишь на расстоянии 15 километров от своей границы, командиры корпусов начали докладывать о том, что запасы не поступают и что они не могут связаться друг с другом и со штабом армии. А перед ними дороги были забиты стадами коров и овец, угоняемыми уходящим населением.

Бегство жителей и отступление корпуса Франсуа [67]заставили Ренненкампфа и его начальника, командующего Северо-восточным фронтом генерала Жилинского, поверить, что немцы эвакуируют Восточную Пруссию. Это не устраивало русских, поскольку если германская армия так быстро отступит, она избежит уничтожения в результате планируемых русских клещей. Поэтому 20-го числа Ренненкампф приказал остановиться, но не из-за собственных трудностей, а для того, чтобы вовлечь противника в сражение, предоставив тем самым 2-й армии Самсонова возможность подтянуться для решительного удара по германскому тылу.

Генерала Франсуа не нужно было уговаривать. Ощущая запах боя, он 19 августа телефонировал фон Притвицу в штаб 8-й армии, требуя разрешить ему контратаковать вместо отступления. Это блестящая возможность, настаивал он, поскольку русское наступление было не равномерным и не настойчивым. Он чувствительно описал бегство жителей и страстно восставал против позорного оставления прусской земли ненавистным славянам.