Авиатор: назад в СССР 10 (СИ)

— Ничего нам не будет. Пальцем погрозят и успокоятся, — уверенно сказал Савельевич, прикладывая к щеке бутылку с замёрзшей водой.

Гусько объяснил это тем, что хотели бы отправить домой, то мы бы уже собирали вещи. В принципе, логика в этом есть. Нужно дождаться разговора с Тимуром Борисовичем, а там уже вердикт будет вынесен.

— Поедет только Родин. Он, правда и планировал так сделать, верно? — спросил у меня Савельевич.

— Да сейчас непонятно, в каком качестве меня отправят. Может, уволят из армии быстрее и учиться поеду, — улыбнулся я.

— Вот-вот! — заметил Костя, надев лётный комбинезон. — У меня другой чистой формы нет, мужики. Остальное стирать нужно.

В общем, ни у кого не было другой чистой формы, кроме как лётной. В ней и решено было поехать на базу. Однако пока Совенко нас не вызывал.

Дверь в комнату открылась, и вошёл Штыков, тоже переодевшийся в песочный комбинезон. После принятия прохладного душа выглядел он гораздо лучше.

— Как самочувствие? — спросил подполковник.

— Голова после вчерашнего не болит, — сказал Марк, взяв подмышку картодержатель.

Все сразу заворчали на Барсова. Сомневаюсь, что Валентин Николаевич интересовался последствиями употребления алкоголя.

— Тебе он зачем? — спросил Штыков у Марка, указывая на картодержатель.

— Вдруг что писать заставят. А у меня тут и листы, и ручки, и линейки…

— А должна быть карта, верно? — спросил я.

— Вот карты нет, — ответил Марк, чем вызвал смешки в его сторону.

— Меня это совсем не удивляет, — улыбнулся подполковник и сел на свободный стул. — Мужики, большое вам спасибо. Выручили старого балбеса. Если бы не мой проступок, то и не пришлось бы геройствовать.

— Николаич, да ладно вам! Первый раз, что ли?! — радостно заявил Марк, собираясь похлопать Штыкова по плечу.

Подполковник грозно посмотрел на Барсова, и тот убрал руку. В последний момент Марк понял, что такое панибратство будет уже лишним.

— Ладно! — хлопнул себя по коленке Валентин Николаевич и встал со стула. — Совенко уже ждёт нас на базе. Поехали.

Быстрое перемещение на базу, и вот мы снова стоим на раскалённом бетоне, перед входом в здание штаба ангольского полка.

Кипит рутинная работа, но все обращают внимание на нескольких человек, только что приехавших на автобусе. Ангольцы с интересом смотрят на нас, удивляясь, кто так смог «отоварить» советских лётчиков. Совенко выглянул из окна класса предполётных указаний и позвал нас внутрь.

В помещении гораздо прохладнее, чем было раньше. Я обратил внимание, что установили кондиционер. Многое произошло за целые сутки, пока нас не было.

— Ангольцы и кубинцы прорвали осаду Шангонго. Авиация ЮАР практически прекратила свои вылеты, — довёл до нас информацию полковник. — Можно сказать, теперь они боятся подлетать к границе. Даже с приграничных аэродромов перебазировались.

— Выходит, мы им дали прикурить хорошенько? — улыбаясь, спросил Костя.

— Я сейчас тебе дам прикурить, — пригрозил ему Совенко. — Герои! Асы! Небесные львы! Вас так теперь ангольцы называют. А по итогу что?

Воцарилась небольшая пауза. Ответа на этот вопрос никто не хотел давать.

— А по итогу, нас там не было и быть не могло, верно? — спросил я.

— Прекрасно сказано, Родин. А главное, верно, — подметил Совенко и уставился на улицу.

Тимур Борисович выглядел серьёзным и пару минут молчал, нагнетая обстановку. Сначала он прошёлся вдоль доски, почёсывая подбородок. Затем подошёл к столу, за которым сидел Ренатов и внимательно на него посмотрел.

Дамир поднял голову и нервно сглотнул. Такая немая сцена не могла долго продолжаться. У кого-то нервы должны были дрогнуть.

— Товарищ полковник, нам уже начинать писать объяснительные? — нарушил тишину Марк, доставая из картодержателя несколько чистых листов.

И тут Совенко вскипел.

— Завещание пиши, Барсов! Или я тебя прибью сейчас, — громко сказал Тимур Борисович. — Что ты мне там собрался объяснять? Полетели искупаться, а в итоге чуть не сдохли в саванне, верно? Удивляет ваше умение быть постоянной занозой в моей пятой точке, товарищи военлёты.

Дальше Совенко потребовал всё ему рассказать. На правах старшего по воинскому званию слово взял Штыков.

— Товарищ полковник, весь личный состав занимался после полётов восстановительными процедурами под моим руководством, — громко доложил Штыков, поправляя форму.

— Николаич, ерунды не говори, — махнул рукой Совенко и пошёл за центральный стол. — Булочкин, главный военный советник, уже в курсе вашей поездки. Я же тебя предупредил, что нужно быть аккуратнее, когда ты у меня отпрашивался, — постучал Совенко пальцем по столу.

— Поэтому я и заявляю вам, Тимур Борисович, что вина полностью на мне. Личный состав действовал согласно моих указаний…

— Да хватит! Вину он всю на себя берёт! Думаешь, это вас спасёт?! Сейчас сюда и Булочкин, и Варенников, и ещё какой-то дед-мопед прилетит!

Вот это уже серьёзно! Что ж мы такого совершили, что нам столь большое внимание будет оказано со стороны начальства?