Авиаторы Его Величества

Через пару минут Амилла с облегчением убедилась: Аделаида не имеет отношения к похищению. Чтице она нравилась. В графине гармонично сочетались исконно гитские черты: жизнерадостность, любовь к земле, доброжелательность. Она была старше супруга, но нисколько этого не стеснялась. Аделаида знала Вейса как путешественника и представителя «господина Измаила Чевли», поставлявшего супругу харанские древности. Вардид охотно привечал оскирийца и многое ему позволял. Тот жил в поместье с середины июня, порой без предупреждения уезжая на день или два.

– Вы проделали огромную работу.

– Это было настоящее удовольствие, – призналась графиня и продолжила рассказывать. Она знала о своей семье предостаточно и решила сообщить благодарной слушательнице все мелочи.

Благодарной, конечно, с ее точки зрения.

Предки Вардидов интересовали Амиллу в последнюю очередь, хотя внешне она поддерживала видимость оживленной беседы. Простое искусство пропускать чужие монологи мимо ушей чтица освоила еще в ранней юности – в разговорах с матушкой. Сейчас она хотела лишь подойти поближе к дальним комнатам и услышать мысли Вейса.

Амилла сосредоточенно отслеживала все происходившее за стеной. Несколько раз улавливала ощущения гостей, но отметала их за ненадобностью.

Леди перешли в следующий зал. Амилла медленно двинулась в его конец:

– Необычные портреты…

– Здесь – предыдущий достопочтенный лорд Кадом, отец моего мужа. Когда город оккупировали, он с четырьмя дюжинами людей отбил аэродром и удерживал позиции, пока не прибыли альконцы.

Детали боя Амилла не услышала, сконцентрировавшись на чьем-то разуме. Ощущения окрасились в холодные и расчетливые полутона, а праздничную беззаботность сменила замаскированная осторожность. Это был определенно не слуга и не гость.

– Он – выдающаяся личность…

– Согласна, – внимание Амиллы умчалось далеко от фамильной истории. – В алькове – ваша сестра?

– Какая проницательность! Посмотрим поближе?

– Благодарю, – искренне ответила чтица – там мысли незнакомца звучали гораздо громче.

Через миг Амилла разочаровалась. Она засекла не Вейса, а какого-то авиатора.

Не желая так просто отступаться, чтица вплотную подошла к портрету и прислушалась.

– Наша младшая, – с нежностью сказала Аделаида.

Амилла не обратила внимания на ее слова, обрадовавшись. По нескольким фразам она поняла, что авиатор работал на Вейса. Они говорили о еде.

«Неужели оба такие гурманы?» – чтица с досадой свела к переносице брови.

Однако вскоре ее лицо просветлело. За стеной обсуждали припасы для долгого путешествия.

«В Харане сезон дождей… – донеслись мысли авиатора. – Влажно… Ливни… Как мне надоели эти неясности… Эти шатания с места на место…»

– Кто писал портрет? – спросила Амилла.

«До чего собачья работа! Харан – Альконт… Альконт – Венетра… Венетра – Кадом… Сам бы свой ящик к горцам пер, кретин! Спасибо хоть, за кверко́рский док платишь!»

Чтица победно улыбнулась. Кверко́р был самым маленьким из воздушных портов Кадома.

– Если хотите, я познакомлю вас с художником, – предложила графиня.

«Снова болтанка… Грозы… В Виджа́е порт мелкий, как сортир. Переться туда с Венетры крюками… – продолжал ворчать авиатор. – Достало! Сезон дождей же! Ничего толком к утру не подготовлю!»

Амилла вместо ответа взмахнула веером. Аделаида расценила жест как согласие:

– Завтра приглашу его. Но вам не кажется – мы задержались? Мне очень приятно, что вы обратили внимание на мои труды, но нехорошо надолго оставлять гостей…

– Верно, верно… – Амилла отошла от портрета, чтобы не вызвать подозрений.

«Да куда ты посреди ночи?!» – долетела до нее последняя, полная негодования мысль авиатора.

Чтица сделала несколько шагов под руку с графиней.

Внезапно в стене открылась дверь. В зал вошел среднего роста плотный мужчина в бежевом плаще, на ходу накручивая на шею алый шарф. Увидев леди, он галантно поклонился.

Аделаида недовольно кивнула ему, а Амилла замерла оцепенев.

Бледное лицо, карие глаза, запятые русых усов над верхней губой.

Выпрямившись, Сеннет Вейс внимательно посмотрел на чтицу и подумал: «Здесь не должно было никого быть».

Команда «Аве Асандаро».

Любимые книги. 10.07.2015

Праздник Золотого лета (Середины лета) – один из самых важных в Гите. Долгое время он был исключительно равнинной традицией, однако альконцы охотно переняли обычай, увидев в нем отголоски собственной религии.

Истоки праздника лежат в древних обрядах, восхвалявших землю и, главное, солнце. Гитцы благодарили Богов за собранный урожай и хорошую погоду и просили обильных всходов, богатства и удачи в следующем году.