Авиация 1999 02

В автомобиле на заднем сиденье находятся (слева-направо): Комэскадрильи Ширинкин, пленный польский летчик Ясиньский и военный летчик Шишковский. 4 июня 1920 г.. Славное.

Согласно польским данным, экипаж подбитого самолета все же остался жив, но сам он был поврежден настолько, что уже не подлежал восстановлению.

В тот же день случился другой, гораздо менее приятный для большевиков, эпизод. Четыре «Ньюпора» вылетели для разбрасывания листовок над городом Борисов. Вернулись три. Пилот Абаканович пропал без вести. Позже выяснилось, что Абаканович, поляк по национальности, просто-напросто перелетел к своим соплеменникам. Кстати, это был единственный случай предательства в красной авиации за всю польско-советскую войну.

В мае воздушная борьба на белорусском участке фронта достигла высшего накала. Обе стороны готовились к решающим боям и стремились обеспечить себе господство в воздухе. 7 мая советский «Бреге-14», недавно захваченный у поляков, под охраной четырех истребителей сбросил 160 кг бомб и листовок на станцию Борисов. Солидный истребительный эскорт сопровождал его неслучайно. Летнабом на этой машине был сам А.В.Сергеев, главнокомандующий всеми воздушными силами республики.

9 мая летчик 1-го истребительного дивизиона Сапожников сбросил 25-фунтовую бомбу на польский аэродром у села Киселевичи, а затем демонстративно выполнил над летным полем каскад фигур высшего пилотажа, как бы дразня противника и вызывая польских летчиков на поединок. Однако в воздух никто не поднялся. Поляки решили ответить по-другому. На следующий день три груженых бомбами «Эльфауге» C.V взяли курс на советский аэродром в Салтановке. На перехват поднялось дежурное звено истребителей – «Ньюпоры» летчиков Сапожникова, Гвайты и Серегина.

Увидев врага, поляки сбросили нерасконтренные бомбы в лес и спешно повернули обратно. Последним шел самолет, пилотируемый командиром 12-й эскадры капитаном Юргенсоном, бывшим офицером царской армии. На нем и сосредоточились атаки советских истребителей, так как догнать остальных было уже невозможно.

На машине Гвайты сразу отказал пулемет, а на истребителе Серегина стоял только несинхронный «Льюис» над верхним крылом, попасть из которого в цель чрезвычайно трудно. Поэтому фактически вел бой один Сапожников. Он несколько раз обстрелял самолет противника, заходя с разных направлений. В конце концов на «Эльфауге» перебило бензопровод. Мотор заглох, и польскому летчику не оставалось ничего другого, как идти на посадку. Аэроплан приземлился на советской территории и был захвачен красноармейцами, а экипаж попал в плен 1*. Через два дня Троцкий, проезжая через Салтановку, задержался на полчаса, чтобы вручить Сапожникову орден Красного знамени.

Вскоре Сапожников провел еще один воздушный бой, на этот раз – с истребителем «Альбатрос» D-III. Противник (согласно польским данным, это был поручик Ях) внезапно атаковал сзади. В советскую машину попала всего одна пуля, которая не причинила никакого вреда, хотя прошла всего в нескольких сантиметрах от сиденья. Сапожников, пользуясь верткостью своего «Ньюпора», развернулся и встретил врага в лоб. Затем последовала серия маневров и взаимных атак, в которой ни один из соперников не добился успеха. Бой закончился безрезультатно, хотя поляки до сих пор считают русский «Ньюпор» сбитым.

Утром 14 мая советские «Фарман-30» и «Сопвич» в сопровождении «Спада» летчика Николая Петрова бомбили вражеский аэродром в местечке Жодино. Компания подобралась довольно интересная: «Фарман» пилотировал бывший колчаковец Шмотин, а в кабине «Сопвича» сидел красвоенлет Граб, одержавший полтора года назад первую в Гражданской войне воздушную победу.

На перехват взлетел «Спад» подпоручика Стефана Павликовского. Завязался воздушный бой, в котором более опытному поляку сразу удалось зайти в хвост самолету Петрова. Петров кидал машину из стороны в сторону, закладывал крутые виражи, делал даже мертвые петли, но враг цепко держался сзади, повторяя все его маневры.

Вокруг краснозвездного истребителя то и дело мелькали дымные «веревки» трассирующих пуль. По счастью, Павли- ковский, хотя и был классным пилотом, оказался при этом неважным стрелком. Все очереди проходили мимо. В конце концов одна из «трасс» все же задела машину, барабанной дробью простучав по обшивке. Петров, чувствуя, что следующая порция свинца может стать для него последней, резко бросил истребитель в пике. Он выровнялся на высоте чуть больше двадцати метров. От перегрузки у «Спада» сорвало выхлопную трубу. Оглянувшись, советский летчик увидел, что поляк все еще маячит сзади, готовясь вновь открыть огонь. Петров вильнул в сторону и стал петлять вдоль улиц на уровне крыш двухэтажных домишек. Вылетев, наконец, из города, он заметил, как в нескольких метрах под ним блеснула река Березина.