Аврора Горелика (сборник)

Так, значит. (Раздраженно шелестит бумагами.) Есть все-таки предложение подвести черту. Так и в прозаседавшихся можно превратиться, нас предупреждали. (Прикрывшись на секунду бумагами, перемигивается с Ганнергейтами.) Итак, проект резолюции, будь он неладен. Собрание общественности пансионата «Швейник», персонал вместе с отдыхающим, решительно осуждает (частит все больше и больше) антиобщественное поведение И. В. Моногамова, выразившееся в нарушении равновесия окружающей среды, и предлагает ему в кратчайший срок прекратить половые отношения с зарубежным пернатым, а также обращается к соответствующим органам для принятия соответствующих мер в целях соответствующего укрепления воздушного пространства в районе границы дружбы с Польской Народной Республикой для пресечения проникновения определенного вида пернатых из зарубежных болот в отечественные. Кто за? Скорей, скорей, товарищи! Сколько же можно? (Очищает рот.)

ГАННЕРГЕЙТЫ

(подпрыгивают с поднятыми ручками). Швидко, швидко, геноссен!

Все, включая и Моногамова, поднимают руки.

КАМПАНЕЕЦ

Кто против?

Все опускают руки.

Кто воздержался?

Идиотическое молчание.

Меркнет солнечный полдень. Снова лунный свет, шорохи, шелесты, сполохи.

КАМПАНЕЕЦ

(радостно). Собрание закончено! (Чешет ногой зад, подпрыгивает, перемигивается с Ганнергейтами, готовясь перескочить через перила и удрать.)

МОНОГАМОВ

Значит, я могу идти? (Смотрит на часы, быстро причесывается.) Вот и отлично, и отлично…

СТЕПАНИДА

(поднимается, огромная и величественная). Прекратите кощунство над общественностью! (Перст на Кампанейца.) Вы, Кампанеец, провели наше собрание с преступным равнодушием! Вы более не руководитель! Вы банкрот!

КАМПАНЕЕЦ

А что такое? Чем вы недовольны? Собрание кончилось – все «за»! Заслужил я глоток отличного пивка, кусочек рыбы, могу я с друзьями-ветеранами в баньку? Я не банкрот, мне бы банку в рот! (Совсем уже «поплыл», хихикает и подпрыгивает.)

ГАННЕРГЕЙТЫ

Банку в рот! Банку в рот! Наш кнабе, наш душка, он все заслужил!

Все три черта, приплясывая, удаляются в угол веранды, где и устраиваются, как в финской бане, наслаждаясь друг другом и до поры не обращая на действие никакого внимания.

СТЕПАНИДА

(Моногамову). А вы, отщепенец, куда собрались? Голосовали за свое осуждение?

МОНОГАМОВ

(отчаянно). Конечно, я голосовал «за». Как же иначе? Как же иначе можно на собрании? Но ведь я же… (Прячет лицо в ладони.)

БОБ

Кто-то тут опять фантастически несчастен. Ноги снова наливаются свинцом. Кто тут несчастен?

СТЕПАНИДА

Ты тоже голосовал «за»!

БОБ

(кричит). Да ведь собранье-то уже кончилось!

СТЕПАНИДА

Сын мой, голосуя «за», ты не просто совершаешь формальный акт единодушия. Соединяясь с другими, каждый из нас думает и о своем сокровенном. Вот например… (Подходит поочередно к каждому присутствующему, нависая над каждым своими шарами и глядя тяжелым взглядом в глаза.)

РОЗА

Я голосовала за любовь. Простую и волнующую.

КЛАВДИЯ

А я за то, чтоб не лезли всякие, чтобы мне своего разные умники не навязывали.

ЛЕША-ШВЕЙНИК

Нормальночка. Я за свободу Зимбабве.

ЛЕША-СТОРОЖ

За пыль, за пыльцу, за душу рассейску.

ЛАЙМА

За счастье, которое окрыляет!

МОНОГАМОВ

(глухо). Я понимаю вас всех, мои дорогие друзья. Я голосовал, как всегда, вместе со всеми, за всех, и я никогда…

Небо становится изумрудным. Розовые лучи то ли заката, то ли восхода косо ложатся на веранду. Поднимается ветер.

В трепещущих белых одеждах на веранду поднимается Цапля.

Моногамов вскрикивает и зажимает себе рот руками.

ЦАПЛЯ

И ты меня никогда не разлюбишь, мой россиянин!

МОНОГАМОВ

Никогда, моя Цапля! (Ползет за ней на коленях, падает, простирает руки.)

СТЕПАНИДА