Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

В заявлении от 5 июня 1928 года Пархомов объяснял, почему, несмотря на давние симпатии еще к ленинградской оппозиции, не видит в себе оппозиционера. Если инакомыслие и было, оно возникало вопреки его воле, и он при всем желании ничего с этим поделать не мог: «С момента XIV партсъезда я примыкал к оппозиции только идейно и целиком разделял взгляды, изложенные в докладе тов. Зиновьева. От организационной связи меня первоначально удерживала одна причина, а именно – я считал спор (а не разногласия) чисто теоретическим, а в последнем я был слаб и неподготовлен. <…> Не будучи в орг-связи, казалось бы я не должен защищать взгляды оппозиции, но, увы, мои мнения по спорным вопросам всегда совпадали с мнением оппозиции». Совпадение не носило систематический характер, что важно, потому что позже партия начнет распознавать за любой случайностью систему. Здесь присутствовала двойственность: написанное можно было понять, с одной стороны, как часть риторики «солнечного затмения» – Пархомов-де стал оппозиционером не по своей воле, – с другой стороны, как самообличение – объективно, идейно Пархомов уже был законченным, сознательным оппозиционером: «Это могут подтвердить товарищи-партийцы из Московской городской Академии и СТИ, с которыми мне приходилось часто беседовать по вопросам текущего момента. Это будет доказательством того, что я действительно был связан с оппозицией идейно с момента XIV партсъезда».

Начало организационной связи с оппозицией Пархомов датировал точно: «Октябрь м-ц 1927 г. гор. Томск. <…> Как раз в это время сильнее всего спорные вопросы приняли практический облик». Сходство во мнениях по «практическим» вопросам несознательного оппозиционера приводило к тому, что сознательная оппозиция не могла не выйти на Пархомова: «Те пути и связи, которых я не мог найти, они нашли меня сами», – пишет он. Пархомов получил от Кутузова портфель пропагандиста. «После этого я выполнял оппозиционную работу довольно-таки активно, исполняя одновременно две обязанности: организовывал и руководил кружками из членов ВКП(б) и руководил оппозиционной работой в комсомоле». Опять двойственность: Пархомов не мог понять, действительно ли он отвечал критериям оппозиционера или просто случайно был записан в таковые. После решений XV партсъезда «кружки были распущены, и фракционная работа прекращена. <…> И я решил детально проанализировать пройденный мною путь в рядах оппозиции, ибо после того, как я примкнул к оппозиции организационно, прошло немало времени и было много решено вопросов, по которым я расходился с партией (подчеркиваю еще раз, что я стал оппозиционером лишь по чисто практическим вопросам), а решения этих вопросов в своем большинстве совпадали с мнением оппозиции (особенно той части ее, которой принадлежал и я)». Пархомов ориентировался на Зиновьева, и недавние сдвиги в политике ЦК его обнадеживали.

Отстраненные от официальных проработок партийной литературы, исключенные использовали освободившееся время, чтобы углубиться в изучение марксизма. Они требовали свободного доступа к теоретическому и политическому материалу. Сосланный в Джаркент оппозиционер Вильгельм Лангер, например, жаловался в ОГПУ: «Не имею возможности использовать время, которое еще суждено мне провести в ссылке, для углубления и увеличения моих знаний. Выписывать книги, большинство газет и научную марксистскую периодическую литературу в силу тяжелого материального положения не могу; городская библиотека очень бедна, новых изданий вовсе в ней нет, в читальне только одна газета – „Известия“; таким образом, я буду все больше и больше отставать. Эта перспектива очень тяжелая»105.

Пархомов соглашался со значимостью проработки идеологических вопросов, но хотел подбирать материал сам, работать в одиночку: «Кроме того, когда я очутился за бортом партии, то немедленно решил углубить свое полит[ическое] развитие, изучить по документам разногласия и проверить свою политическую линию в рабочей массе. Для этого я выехал работать на один из больших заводов Урала и, работая на заводе, изучал Полное Собрание Ленина. До сих пор лишь успел проработать: тт. I, II, III, IV, V, VI, VII и стенографический отчет XIV и XV партсъездов». Главное было не зубрить, а достичь истинного понимания. Пархомов готовился досконально, углублялся в спорные вопросы – это было предметом его гордости. Он был уверен в главном: что непримиримая оппозиция с ее самиздатом и организацией, ее попечительством над рабочим классом была ему чужда: «Проверив свою оппозиционную линию, изучив разногласия и тактику оппозиции по документам, разобрался сам (а до сего я полагался на дальновидность и честность вождей оппозиции, а главное, на тощие цитаты из Ленина), пришел к выводу: что оппозиция Троцкого есть действительно правое меньшевистское крыло (по тактике защиты своих взглядов в ВКП(б)), что оппозиция своими криками (попечительство свысока), желая дать рабочему рай, ведет его в ад, и против своей воли».