Азенкур

Вечером того дня, когда изгнанников выставили из Гарфлёра, на руанской дороге показался великолепный олень с новыми рогами. Хук счел это добрым знаком, однако отец Кристофер, взглянув на черные ветви высохшего вяза, указал и на дурную примету:

– Ласточки рано засобирались.

– К холодной зиме, – ответил Ник.

– Лето на исходе, Хук, а с ним и наши надежды. Улетим, как те ласточки.

– Обратно в Англию?

– Обратно к несвершенному, – печально вздохнул священник. – У короля полно долгов, которые нечем выплачивать. Вернись он домой с победой – никто бы о них не вспомнил.

– Мы победили, святой отец. Мы захватили Гарфлёр.

– Стаей волкодавов затравили одного зайца. А там, – кивнул на восток отец Кристофер, – собирается стая куда мощнее.

Кое-кто из той стаи появился уже к полудню. Передняя часть колонны изгнанников остановилась на лугу у реки, задние, подтянувшись, сгрудились вокруг передних, разглядывая препятствие: поперек дороги, ведущей к воротам окруженного стенами города, стояли вражеские всадники под единственным флагом – белым полотнищем с красным двуглавым орлом, выпустившим длинные когти. Французские латники, облаченные, как на битву, в сверкающие доспехи и яркие накидки, были в шлемах с поднятым забралом или вовсе без шлемов – признак того, что драться французы не собирались. Хук навскидку насчитал около сотни врагов. По условиям перемирия они должны были принять изгнанников и переправить их в Руан на баржах, причаленных у северного берега реки.

– Боже! – Отец Кристофер осенил себя крестом, не сводя глаз с орлиного знамени, которое вздымалось и опадало под ветром, гнавшим по реке мелкие волны. – Сам маршал!

– Маршал?

– Жан ле Менгр, мессир Бусико, маршал Франции. – Отец Кристофер перечислил имена и звания медленно, в его голосе звучало восхищение.

– Не слыхал про такого, – пожал плечами Хук.

– Во Франции у власти безумец, правящие герцоги молоды и своевольны, – объяснил священник. – Зато у наших врагов есть маршал, устрашающий и грозный.

Сэр Уильям Портер – боевой побратим сэра Джона Корнуолла, командующий английским отрядом, – с непокрытой головой поскакал приветствовать маршала, тот в ответ пришпорил жеребца ему навстречу. Мощный француз, сидя на высоком коне, возвышался над англичанином, до Хука донеслись обрывки их фраз и смех. Затем, следуя учтивому жесту сэра Уильяма, маршал Франции повернул коня к английским воинам. Не обращая внимания на горожан-французов, он медленно ехал вдоль неровного строя латников и стрелков.

Квадратное лицо, обрамленное стрижеными темно-каштановыми волосами, поседевшими у висков, поразило Хука жестокостью и грубостью черт. Несмотря на рубцы и шрамы, военные и мирные сражения маршала явно не сломили. Это было лицо жесткое и мужественное – лицо воина. Проницательные темные глаза оглядывали солдат и коней, пытаясь определить, надолго ли хватит выносливости войска, губы застыли в мрачной усмешке. Глянув на отца Кристофера, маршал вдруг улыбнулся, и Хук почувствовал в нем ту силу, которая позволяла ему вести за собой других, воодушевляя их на победу.

– Священник на боевом коне! – удивленно выговорил маршал. – Наши ездят на смирных кобылках, а не на рослых жеребцах!

– У нас, англичан, так много боевых коней, что их хватает и для служителей Бога, мессир, – ответил отец Кристофер.

Маршал одобрительно оглядел Люцифера.

– Хороший жеребец, – кивнул он. – Чей?

– Сэра Джона Корнуолла.

– А! – обрадованно воскликнул маршал. – Засвидетельствуйте мое почтение сэру Джону! Скажите, что я рад его посещению Франции и надеюсь, что он увезет в Англию самые теплые воспоминания о нашей стране. Увезет как можно раньше.

Маршал улыбнулся отцу Кристоферу и перевел взгляд на Хука. С явным интересом оглядев его оружие и доспехи, он протянул руку в латной перчатке.

– Окажи мне честь, дай подержать твой лук.

Отец Кристофер перевел просьбу Нику. Тот и сам все понял, лишь в замешательстве не знал, как поступить.

– Отдай ему лук, только сначала натяни, – посоветовал священник.

Ник расчехлил цевье, вставил нижний конец в левое стремя и накинул петлю на верхний наконечник, чувствуя рукой упругую силу напряженного тисового древка. Порой ему казалось, что лук, на который натянули тетиву, становится живым и в ожидании выстрела отзывается трепетом на каждое прикосновение.

Маршал по-прежнему ждал, держа на весу руку в перчатке, и Ник протянул ему оружие.

– Какой большой лук, – осторожно выговаривая английские слова, сказал Бусико.

– Более мощных я, пожалуй, не видел, – подтвердил отец Кристофер. – Да и сам лучник очень силен.

Французские латники, сопровождавшие маршала, внимательно смотрели, как Бусико, взяв цевье в левую руку, правой пробует тетиву. Почувствовав силу лука, маршал удивленно вскинул брови и уважительно посмотрел на Ника. Переведя взгляд обратно на цевье, он мгновение помедлил и затем вскинул лук так, будто на нем лежала воображаемая стрела. Маршал задержал дыхание и натянул тетиву.