Азовский гамбит

– Как угодно, – немного поскучнел половой, но в этот момент молодой человек сунул ему монетку, и он, разом повеселев, вихрем умчался выполнять заказ.

– Вы тоже за то, чтобы драться с турками, как эти господа? – показал на шумную компанию Клим.

– Лично я нет, – пожал плечами его новый знакомый. – В войне нет ничего хорошего, уж я-то знаю, о чем говорю. Хотя, если быть откровенным, мы в Литве не верим, что с татарами может быть мир.

– Вы воевали? – высоко приподнял бровь Рюмин. – Простите мое удивление, но вы так молоды.

– Да. Я принимал участие в походе на Москву, и, хотя для меня та несчастная кампания закончилась более чем благополучно, я до сих пор с содроганием вспоминаю, через что мне пришлось пройти.

– Вы позволите вас угостить, пока доставляют заказ? – поднял кувшин Клим.

– Только если вы в качестве ответной любезности разделите со мной трапезу.

– Благодарю, но я уже сыт, – едва заметно улыбнулся дьяк и наполнил глиняные кружки до краев.

– Прозит! – отозвался его новый знакомый и немедленно выпил. – Езус Мария, как мне этого не хватало!

– Так, значит, вы не слишком уверены в польском воинстве? – продолжил расспрашивать Рюмин, видя, как заблестели глаза собеседника.

– Я этого не говорил, – замотал головой литвин. – Наши гусары – самая лучшая конница во всем мире, и никто не сможет устоять перед ее натиском. Да вот беда, кварцяное войско[39] слишком мало, а магнаты приводят на поле боя свои регименты[40], только когда дело касается их лично.

– Но ведь его величество всегда может призвать на службу казаков, не так ли?

– Конечно, герр Рюмме, – скроил кислую рожу Корбут. – Вот только это такое лекарство, что ничуть не лучше болезни.

– Отчего вы так думаете?

– Вы, верно, издалека, раз спрашиваете такие вещи! Запорожцы, чтобы вы знали, такие же разбойники, что и татары, хоть и называют себя христианами. Стоит им почуять силу, они сразу начинают требовать себе новых привилегий, расширения реестра и прочих невозможных вещей.

– Я слышал, что король Сигизмунд и без того обещал им…

– Да им, пся крев, сколько ни обещай, все мало! – громыхнул по столу кулаком Янек, но тут же устыдился своей грубости и продолжил уже спокойно: – Прошу прощения у вашей милости, что повел себя столь недостойно, да только казаки те еще собаки!

Пока они так беседовали, компания, занявшая места в центре зала, совсем уж упилась, и дородному шляхтичу стало не перед кем витийствовать. Убедившись в очередной раз, что его никто не слушает, он махнул рукой и, обведя заведение мутными глазами, сфокусировал их на Рюмине с его соседом.

– Разрази меня гром, да это же не кто иной, как пан Ян Корбут! – вскричал оратор и почти бегом бросился к их столу.

– Пан Адам Криницкий? – удивился молодой человек.

– Да кто же, если не я!

– Рад вас видеть, – промямлил Корбут.

– Пся крев, а уж я-то как рад! – куда более искренне воскликнул его старый приятель, после чего обернулся к стойке, за которой стоял хозяин заведения, и повелительно крикнул: – Эй, любезный, распорядись-ка принести нам самой лучшей водки, какая только есть в твоем гадюшнике! Нам с моим лучшим другом надо выпить за встречу, холера ясна!

Пан Криницкий за время, что они не виделись, ничуть не изменился. Все такой же шумный и компанейский любитель выпить и хорошенько закусить, он то и дело произносил тосты, попутно расспрашивал Яна о делах и семье.

– Как поживает прекрасная пани Агнешка? Кстати, где вы остановились?

– Я приехал один.

– И она тебя отпустила? – округлил глаза Криницкий. – Вот холера, кто бы рассказал, ни за что бы не поверил.

– Ну что ты, право, – смутился Корбут.

– Хотя не то дивно, что она тебя отпустила, а то, что ты ее оставил…

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты так встрепенулся? Я всего лишь хотел узнать, как у нее дела.

– Благодарю, недурно!

– Так давайте выпьем за ее здоровье и красоту!

– Я хоть и не знаком с фрау Корбут, – поддержал его Рюмме, – но, пожалуй, тоже не откажусь.

– Как, – удивился Криницкий, – вы разве не слышали про дочку бывшего дерптского воеводы?

– Нет.

– Тогда вы многое упустили, пан, не знаю, как вас…

– Рюмме, – суховато, но спокойно подсказал Рюмин.

– Весьма рад знакомству, разрешите представиться, пан Адам Криницкий герба Вовк. Так вот, она была еще совсем юной девчонкой, когда перед ее красотой не устоял сам, не к ночи будь помянут, Мекленбургский дьявол – герцог-странник! Затем жертвой ее чар пал сам королевич Владислав…

– Пан Адам! – вскричал побледневший как мел литвин. – Кабы не твой несносный язык, ты до сих пор жил бы в нашем доме!

– Но досталась она вместе со всем своим приданым моему доброму другу! – умильно улыбнулся забулдыга, словно и не заметив последней фразы молодого шляхтича. – Я, извольте видеть, сам гулял на их свадьбе и хочу сказать, что ни до, ни после не видал более прекрасной невесты!

– И что, большое было приданое? – высоко поднял бровь дьяк.

– Достаточное, чтобы не заметить некоторый урон девичьей чести! – громко прошептал, наклонившись к нему, Криницкий, обдав ядреным запахом перегара.