Азовский гамбит

– Да-да, наш дом в Ростоке – ваш дом, мы выделим вам комнату с кроватью под балдахином и с пуховой периной! А какими обедами я буду вас кормить, милый пан Вацлав! – Во взгляде и голосе милой фрау читалось обещание не только накормить, но и лично согреть постель чешского молодца. – Герр Кноринг обязательно похлопочет, чтобы вас взяли на медицинский факультет университета, и примет вас к себе помощником на врачебную практику, верно, милый?

– Д-д-да, пожалуй, – не без сомнения в голосе проблеял окончательно раздавленный такими масштабными перспективами доктор. От него не укрылись авансы, бросаемые дражайшей супругой в адрес незадачливого студиозуса, но делать нечего, жить лекарю хотелось куда сильнее, чем сохранить свою честь…

– Черт с вами, – вздохнул бывший наемник, соблазнившись-таки обещанными благами, – я еще раз спасу ваши неблагодарные задницы!

Наклонившись, он ухватил Кноринга за грудки и легко встряхнул, так что у того лязгнули зубы.

– Вот что я скажу вам, господин доктор, – прошептал он. – Если вы или ваша супруга вздумаете еще раз сыграть со мной какую-нибудь глупую шутку, я найду способ заставить вас горько пожалеть о подобной опрометчивости!

– Конечно, герр Попел! – пискнул в ответ полузадушенный врач.

– А теперь перебирайтесь ко мне и не забудьте прихватить с собой весла. Вы будете грести, а я по-прежнему останусь стоять на корме. Вы же, фрау Кноринг, садитесь на носу. Давайте я помогу вам.

И он, галантно подхватив даму за талию, как пушинку перенес ее в свой челн.

– А теперь вперед! И не жалей рук, герр доктор! А не то, клянусь святым Вацлавом, мне придется крепко вздуть вашу милость!

Вот уже который месяц на недавно заведенной под Воронежем верфи целыми днями не переставая с утра до темноты, а ночи в это время коротки, стучали топоры, скрипели пилы, и перекрывала все сочная ругань на немецком, голландском, шведском и конечно же русском языках, так что иногда казалось, что дело происходит не на Руси, а как минимум в Вавилоне.

Собранные со всего света мастера строили для русского царя флот. Началось все, как обычно, с малого. В Голландии было заказано два корабля, тридцатидвухвесельная галера и тридцатишестипушечный галеас, после чего их в разобранном виде доставили сначала в Архангельск, а затем по внутренним водным путям должны были переправить на Волгу и там собрать. Однако со временем планы изменились, и строить корабли стали в Воронеже.

Руководить всеми этими работами были поставлены приказный дьяк Минин и иноземец Ян Петерсон, служивший государю еще в те времена, когда тот был простым германским принцем и не думал не гадал, что станет царем в далекой России. Нельзя сказать, чтобы они друг с другом не ладили, но споры промеж ними иной раз случались довольно громкие.

– Вот ты мне скажи, господин хороший, – кипятился Нефед Кузьмич, – почто иноземные мастера не закладывают большие корабли, а токмо малые?

– Потому что так будет правильно, – флегматично отвечал ему норвежец, доставая из кармана кисет с душистым табаком.

– А в царевом указе сказано, чтобы этих, как их, проклятущих… галеасов построить цельных три штуки, а галеров не менее двадцати вымпелов. Тьфу ты пропасть, слова-то какие выдумали!

– Галеры строить проще, вот сразу целый десяток и заложили. Мастера научатся и смогут строить более крупные суда.

– Так ить леса-то не хватит на всех!

– Значит, построят только галеры, – пожал плечами царский шкипер и раскурил свою трубку, обдав стольника клубами густого дыма.

– Вот басурманин проклятущий, – не выдержал издевательства Минин, – опять дымом плюется, ровно Сатана адским пламенем. А ведь есть царево повеление табака не курить!

– Мне его величество разрешает, – равнодушно заметил Петерсон и отвернулся.

Причина их разногласий была весьма проста. Хитроумный дьяк сразу же сообразил, что галеас – корабль более крупный и сильнее вооруженный, а потому и награда за его постройку будет куда весомей. А многоопытный шкипер, вся жизнь которого так или иначе была связана с кораблями, сразу же понял, что сушеного леса на все царские хотелки не хватит, а потому, как говорят русские, осетра волей-неволей придется урезать.

Кроме того, он и до, и после взятия Азова казаками успел побывать в устье Дона и узнать, каковы там глубины. Была бы его воля, он бы вообще не стал строить корабли с большой осадкой, а ограничился легкими галерами и стругами, но раз уж закупили, то один пусть будет.

«Даст Бог, как-нибудь в море выведем, – размышлял он, – но остальные только низкосидящие галеры со стругами и, разумеется, брандеры». На них заготовленных материалов хоть и впритык, но хватало.

– Зачем господин дьяк так кричит? – флегматично поинтересовался у Петерсона подошедший на шум голландский мастер Уго Вандам.

– Ему кажется, что от шума работа пойдет быстрее, – усмехнулся норвежец.

– Тогда пускай кричит, – невозмутимо отозвался фламандец.

– Чего он? – опасливо переспросил ничего не понявший русский.

– Он говорит, что работы идут быстро, государь останется доволен, – дипломатично не стал переводить Петерсон.