Бабочка

Холстэд попробовал заглянуть в комнату мимо стоящего в дверях Бонни. Ему удалось только мельком увидеть Маккея, сидящего у окна.

— Эй, я могу войти?

Дэнни сделал знак, и Бонни сказал:

— Сначала объясни, что у тебя за дело.

— Ну, после того что преподобный отец сделал сегодня, очень многие захотели увидеть его. И не может же он, в самом деле, до бесконечности колесить по стране, а церковь его вмещает только семь тысяч. Наши же телевизионные программы смотрят сотни тысяч человек по всей стране, мечтающих услышать слово, сказанное Дэнни Маккеем. Ну, что скажете, преподобный?

Дэнни посмотрел на свои руки. Он представил себе лицо умершего человека, серого цвета с синими губами, рыдающую жену, семь тысяч человек, застывших в молчании.

Затем он подумал о миллионах телевизоров по всей стране и людях, сидящих перед ними, и он, его голос, его лицо, его сила, его власть над ними.

— Пусть войдет, — сказал Дэнни. — Мы поговорим.

Беверли стояла у окна и смотрела на многочисленные, будто неземные, огни нефтеперерабатывающих заводов Хьюстона. Она простояла так весь вечер, о чем-то думая. Она не притронулась к ужину, принесенному в номер, даже не выпила чая. Слишком много надо было обдумать. Прежде всего она думала о том деле, завершить которое она и приехала в Хьюстон, — открытие двадцати закусочных «Королевских гамбургеров» в Техасе. Второе, что беспокоило ее, был последний доклад Джонаса Буканана.

Год тому назад, как раз перед тем как она пошла на собрание Торговой палаты Голливуда, Джонас Буканан позвонил ей и сказал, что у него появилась первая новая информация о ее матери и сестре.

— Вы были правы по поводу юриста, — сказал ей тогда этот частный детектив, когда вечером пришел к ней в офис. — Хайман Леви-старший умер несколько лет назад. Его сын уехал из Калифорнии и, согласно сведениям коллегии адвокатов, ушел на пенсию и больше не практикует. Я нашел его через налоговую службу. У меня друг работает в голливудском отделении. Хайман Леви живет сейчас в ста милях к востоку от Сиэтла. Он пишет детективы под псевдонимом.

Джонасу Буканану удалось уговорить господина Леви достать из кладовки старый архив отца и просмотреть его. Это был очень утомительный процесс, но зато Буканан нашел то, что искал: второй ребенок Наоми Берджес был удочерен семьей Синглтон. Девочку назвали Кристиной.

Это было все, что Джонас Буканан смог узнать к тому времени. Он вернулся в Голливуд и собирался расследовать эту ниточку.

Что касается матери, он тоже узнал кое-что новое. Он поехал на Север и побывал в доме престарелых, где, как сообщали предыдущие детективы, она когда-то работала поваром. К счастью, пожилая негритянка, которая готовила там сейчас, восемнадцать лет назад работала помощницей Наоми. Она очень заботилась о Наоми, которую сильно любила, и ни за что не хотела рассказывать о ней другим детективам, но так как он тоже был чернокожим, с ним она была откровенной.

— Она сказала, что ваша мать уехала во Фресно, где, по ее словам, жила двоюродная сестра, мисс Энн Берджесс. Я поехал во Фресно и нашел там мисс Берджесс.

Она не стала разговаривать со мной, но сосед оказался более разговорчивым. Он рассказал, что кузина мисс Берджесс уехала в Сакраменто, когда в один прекрасный день к ним в дом пришла полиция. Расследования в Сакраменто пока не принесли никаких результатов, но мои друзья продолжают сейчас работать там.

Это было год назад.

С тех пор Джонас периодически докладывал Беверли, но ничего существенного пока не обнаружилось. Синглтоны тоже, похоже, много переезжали. Джонасу пришлось очень много поездить, говорить с огромным числом людей, пересмотреть кипы старых документов. Для всего этого требовалось время. Но вот сегодня утром он позвонил Беверли сюда, в гостиницу в Хьюстоне, и сообщил, что, хотя он, к сожалению, потерял след Синглтонов из-за их развода двадцать лет назад, он имеет сведения об одном человеке, который может знать о нынешнем местонахождении Наоми Берджесс.

— Спасибо, — сказала ему Беверли. — Пожалуйста, расследуйте до конца. Я с нетерпением жду вашего следующего сообщения.

Кристина Синглтон, — думала Беверли сейчас, стоя у окна и глядя на огни Хьюстона. — Моя сестра, двойняшка. Где ты сейчас, в этот момент?

Мэгги Керн, клевавшая ужин за сервировочным столиком, наблюдала за своей хозяйкой, стоявшей у окна. С момента их приезда в Техас четыре дня назад Беверли была очень напряженной и беспокойной. Мэгги понимала, что это из-за старых воспоминаний, преследовавших ее, в какой-то мере из-за того, что Дэнни Маккей тоже был в это время в городе. В общем-то Беверли вообще не хотела приезжать в Хьюстон, но сделка, связанная с превращением двадцати старых лотков гамбургеров и заправочных станций в закусочные «Королевских гамбургеров», была слишком важна для Беверли, чтобы она могла поручить ее кому-нибудь еще. Для Беверли теперь стало характерным лично контролировать каждую сделку, каждую деталь, каждый шаг.

И это приносило поразительные результаты.