Бабочка

Рой Мэдисон сидел, ошарашенно уставившись на Беверли. Она не переставала удивлять его.

— Как ты догадалась? — понизив голос и оглянувшись вокруг, спросил он. — Слушай, это что, видно?

— Я не думаю, что тебя кто-нибудь подозревает, Рой.

— Тогда как ты это поняла?

— Рой, Энн Хастингз одинока и несчастна, — сказала Беверли, как будто не расслышав. Это был ее обычный прием, когда она не хотела говорить правду и лгать одновременно. — На балу будут все родственники, и ей страшно хочется покрасоваться перед одной кузиной. Ваше появление вместе вызовет сенсацию.

При этих словах он мельком посмотрел на свое отражение.

— Ты так думаешь?

— Ты ведь актер, Рой. Отнесись к этому профессионально.

— Пожалуй, — медленно произнес он, и на лице его заиграла улыбка. — Неплохая мысль.

— Ну что, согласен?

— Секундочку. Что я с этого буду иметь?

— Не понимаю.

— Ну, девушка дает прикурить друзьям и родственникам, а я что с этого получаю? Если она нанимает меня сыграть роль, то она должна заплатить мне.

— Заплатить?

— Да. Почему бы нет? Я ведь актер, не так ли? И вы нанимаете меня на работу, правильно?

Беверли задумалась. Собственно, почему бы и нет? Заплатив деньги, Энн получит в сопровождающие красивого молодого человека и будет предметом зависти всех присутствующих особ женского пола.

— Хорошо, — согласилась она, — тебе заплатят.

Рой имел успех.

Энн с легкостью согласилась заплатить тридцать долларов. Ей стоило только разок взглянуть на Роя, когда она поступила работать официанткой. Он заехал за ней в новой машине Эдди, с букетиком орхидей. Энн подумала, что за такое сопровождение она бы отдала и сто долларов.

Но самое интересное произошло на вечере. Все было как всегда шикарно. Сноб дядя Эл нанял служащих парковать машины гостей и даже пригласил оркестр. Девушки были разодеты, во многом пытаясь подражать Жаклин Кеннеди. Энн предпочла скромное платье, не забыв приличествующие случаю длинные перчатки. Жанет Хастингз поздоровалась с кузиной и уже открыла рот, чтобы сделать язвительное замечание по поводу ее платья, когда заметила парня, сопровождавшего Энн. Он не был похож на знакомых Энн. Присутствующие на вечере молодые люди были облачены в черные костюмы, белые рубашки и узкие галстуки, щеголяя безукоризненными прическами, напомаженными волосами. На приятеле Энн были брюки и свитер, пепельные волосы мягко падали на лоб, придавая ему застенчивый и беззащитный вид, от которого растаяло чуть ли не каждое женское сердце на балу. К концу вечера большинство девушек прогуливались неподалеку от загадочного Роя, стараясь попасться ему на глаза. К их изумлению, он обращал внимание только на эту толстушку Энн. Молодые люди в свою очередь были заинтригованы ее тайными талантами, которыми она так приворожила такого парня, как Рой. Четыре человека попросили у нее телефон.

Несколько дней спустя Рой пришел в кафе и заказал два больших гамбургера с дополнительной порцией сыра. Беверли в этот момент играла с ребенком одного из клиентов. Она щекотала его и высоко поднимала в воздух. Чтобы привлечь ее внимание, Рой поставил песню Эль-Пасо. Это всегда срабатывало.

— Ты не поверишь! — воскликнул он, обращаясь к Беверли. — Помнишь режиссера, которого я встретил на балу у кузины Энн? Ну тот, который сказал, что ему нравится мой стиль, и дал мне свою визитную карточку? Представляешь, Бев, он предложил мне роль в рекламном ролике!

— Я рада за тебя, Рой.

— Вот, — проговорил он, доставая бумажник, — это тебе.

Беверли посмотрела на десятидолларовую бумажку.

— За что?

— Это твоя доля. В первый раз так легко заработал тридцать долларов. Возможно, я еще и работу получу. Я твой должник, Беверли.

— Ты мне ничего не должен, Рой. Я просто хотела, чтобы Энн почувствовала себя хорошо.

— Я тебе еще обязан и за мою новую внешность. Вчера виделся со своим агентом. Он язык проглотил, когда я вошел в офис. Сказала, что, наверное, сможет мне что-нибудь предложить. Так что я твой должник, Беверли. — Он протянул ей десять долларов. Она взяла.

Беверли вернулась к кассовому аппарату, у которого выстроилась очередь желающих заплатить за купленные гамбургеры. Она ощущала десятидолларовую бумажку в руке. Завтра она положит их в банк.

Готовность: травма особой тяжести! Готовность: травма особой тяжести! — доносилось из динамиков сети оповещения больницы.

Линда Маркус, почти готовая встать под струю душа, резко повернулась к громкоговорителю, висевшему на стене.

Доктор Маркус — в реанимационное отделение! — прозвучало в динамике. И вновь: Доктор Маркус — в реанимационное отделение!

Линда сняла трубку телефона, набрала номер реанимационного отделения и сказала:

— Я уже иду. — Затем она быстро натянула свой зеленый хирургический халат и выскочила в коридор. Линда не стала ждать лифта и слетела вниз по лестнице к реанимации.