Бабочка

Там царил страшный хаос. Вокруг суетились медсестры и другой персонал. Они срочно готовили палаты и кровати. Одновременно с Линдой подошли трое ординаторов, живших при больнице. Они были одеты для операции. Затем влетел хирург в спортивном костюме. Линда прошла прямо в службу радиосвязи. Там она услышала доносившиеся из приемника вой сирены и крик фельдшера скорой помощи:

— У нас четыре пострадавших! Множественные проникающие раненая!

— Боже мой! — воскликнула Линда. Просто гангстерская война! — Она взяла микрофон и громко сказала в него:

— Это доктор Маркус. Опишите степень поражения каждого!

— Состояние троих стабилизировано, доктор. А вот у четвертого — проникающее ранение в области сердца, кровища так и хлещет. Пульс слабый, зрачки расширены, глазные яблоки закатываются.

— Подключите его к аппарату искусственного дыхания. Наложите бандаж! — Линда посмотрела на медсестру, сидевшую рядом у передатчика. Их глаза на миг встретились, затем сестра сказала в микрофон:

— Когда вы будете у нас?

— Минут через семь.

— Черт, — вырвалось у Линды, — можете делать внутривенные вливания?

— Нет, доктор. Вены резко сужены, а яремная — пуста и… о черт!

— Что?

— Пульса нет!

Линда и медсестра молча смотрели на динамик, из которого раздавались звук сирены и отрывочные фразы двух фельдшеров. Наконец один из них прокричал:

— Начинаем электростимуляцию.

Линда выскочила из кабинета радиосвязи и буквально ринулась к старшей сестре:

— Приготовить все к вскрытию грудной клетки! Спустя шесть минут послышался нарастающий вой сирены, и чей-то голос прокричал по радиосвязи: Мы подъезжаем! Бригада выскочила из реанимационного отделения на крыльцо, чтобы принять носилки с пострадавшими. Сразу за скорой на больничный двор с воем ворвались три полицейские машины.

В тот момент, когда Линда натягивала стерильные перчатки, послышался топот ног в коридоре и голос старшей сестры:

— С грудным ранением сюда!

Ассистирующая Линде сестра уже подготовила операционную для срочной операции на грудной клетке. На стерильном столике лежали инструменты и стопки тампонов. У бригады не было времени надеть полностью стерильную одежду — каждый стоял в том, в чем его застал срочный вызов. Они только надели стерильные перчатки и торопливо перенесли молодого человека, находящегося без сознания, на операционный стол. Анестезиолог сразу же наложил ему маску и стал давать наркоз. Два побледневших врача-ассистента вскрыли вены на запястьях и лодыжках юноши, и сестра ввела в них иглы капельниц с плазмой крови и физраствором.

Линда встала за спиной сестры, которая обрабатывала кожу на груди больного. Сразу же после того, как та вылила почти бутылку антисептика ему на грудь, Линда скальпелем рассекла грудную клетку от грудины вниз и к спине. Кровь тотчас же хлынула из надрезов. Линда проникла рукой внутрь и взяла сердце оперируемого. В нем не было крови.

Линда посмотрела на лицо юноши. Ему вряд ли было больше пятнадцати. Он так молод, — подумала она, проводя прямой массаж сердца. — Ну же, не дай ему умереть!

Полная тишина стояла в операционной. Шесть пар глаз напряженно следили за тем, как доктор Маркус сжимала и отпускала сердце оперируемого. Ее руки были по локоть в крови, пот градом струился со лба, спина занемела.

— Ну, давай же, давай, — взывала она.

— Может, хватит уже, доктор, — произнес наконец анестезиолог.

Линда не слушала его. Она закрыла глаза и, склонившись над юношей, упорно продолжала массаж.

— Его мозг слишком долго не получал кислорода, — снова начал было анестезиолог. Но Линда прервала его:

— Подождите! Я думаю… — Она почувствовала слабое движение. А затем ее руке передался уже отчетливый толчок сердца. Линда обернулась к старшей сестре:

— Кардиологи готовы?

— Да.

— Скажите им, что у него порван левый желудочек. Я наложу швы.

Два часа спустя Линда сидела в комнате отдыха врачей хирургического отделения. Доктор Кейн давал рекомендации по телефону, два хирурга дремали в креслах.

— Линда, ты ужасно выглядишь.

Она подняла глаза от карты только что прооперированного юноши и, посмотрев на вошедшего доктора Мендоса шутливо-грозным взглядом, ответила ему в тон:

— Спасибо.

— Нет, я действительно так считаю, дорогая. Ты слишком много работаешь.

Линда молча смерила Мендоса взглядом, закрыла историю болезни, пересела от стола на уютный диванчик и уставилась в телевизор. Шли шестичасовые новости, но Линда тупо смотрела на экран, не обращая внимания на то, что там происходит.

— Хосе, — сказала она утомленно, — я действительно много работаю. Это уже седьмые сутки подряд в реанимационном отделении.

Мендос даже присвистнул от удивления. Все ужасно не любили суточные дежурства в реанимации. Этот неблагодарный труд в основном возлагался на новичков и ординаторов.

— Это с чего же? Только не говори, что тебе нужны деньги!