Бабочка

Энн понимала, что напугана до смерти. Это, конечно, было смешно, потому что секс так же естественен, как еда и сон. И все им занимаются.

Она очень старалась относиться ко всей этой истории спокойно. Энн сидела, скрестив ноги, на полу комнаты Стива (она была удивлена и разочарована комнатой и беспорядком, царившим в ней), вежливо слушала Пинк Флойд, включенный почти на полную мощность, пила вино и рассеянно кивала, пока Стив долго и нудно рассказывал о Баба Рам Дасе и психологическом движении. Он употреблял такие слова, как сводящий с ума, не от мира сего, высший класс. В его комнате висели Плакаты Питера Макса и стояли свечи в форме гениталий.

Допивая уже четвертый стакан вина и почти оглохнув от Благодарных мертвых, Энн вдруг поняла, что Стив с его седеющей бородой, кольцами в ушах и часами Булова на самом деле был пустышкой, обманщиком. Но все же он был мужчиной, и он пообещал ей немного хорошего секса после того как они выкурят по паре косых. И на самом деле он уже начал лапать ее, что означало, что пора было идти в другую комнату и позаботиться о диафрагме.

Чем меньше времени пройдет между тем, как ты вставишь диафрагму, и самим актом, — учила ее медсестра в консультации, — тем лучше. Ты, конечно, можешь вставить ее заранее, но тогда спермицид потеряет свою эффективность.

Сейчас Энн соблюдала все меры предосторожности. Меньше всего на свете она хотела забеременеть.

Она быстро сняла трусы и засунула их в сумочку. В соседней комнате музыка сменилась на медленную и приятную, что означало: Стив был готов и ждал ее. Энн ужасно хотелось казаться опытной и повидавшей виды. Она бы, наверное, просто умерла, если бы он догадался, что это ее первый раз.

Диафрагма была мягкая и эластичная посередине и с жестким ободком по краям. Достав противозачаточный крем, Энн густо намазала им этот ободок и добавила еще немного в середину. Затем она спрятала крем в сумочку. Она не хотела, чтобы Стив случайно нашел его здесь, если вдруг зайдет сюда. Он был против всяких там противозачаточных штучек. Считал это мещанством, обывательщиной, лишающим секс элемента неожиданности, спонтанности. Сексом, по его мнению, надо заниматься только тогда, когда твой дух полностью свободен, ничем не связан, не озабочен.

Сложи ее вот так, — показывала ей медсестра в консультации. — Держи диафрагму между двумя пальцами и сожми ободок вот так. Это для того, чтобы вставить ее. Во влагалище она сама раскроется и плотно перекроет вход в шейку.

В кабинете врача все казалось так легко, а сейчас у Энн дрожали руки, и она намазала слишком много крема, да еще эта проклятая штука никак не поддавалась.

Наконец ей удалось сжать ее, но как раз в тот момент, когда она собиралась вставить ее, диафрагма выскользнула из пальцев, пролетела через всю комнату, ударилась о стену и сползла по стене за шкаф.

Энн в ужасе смотрела на стену.

— Энн? — послышался голос Стива из-за двери. — С тобой все в порядке?

— Иду!

Торопливо поправив юбку, она подошла к двери и открыла ее.

Он был абсолютно голый.

— М-м-м, — пробормотала Энн.

Стив взял ее за руку и повел в комнату, где Донован пел что-то приятное. Сердце Энн колотилось. Она никогда в жизни не видела пенис. Конечно, в наши дни его можно увидеть даже на плакатах, но в реальной жизни последний раз она испытывала что-то вроде близости четырнадцать лет назад, когда она еще училась в школе, и они обнимались с каким-то мальчиком и тискались темноте.

Стив потянул ее вниз на огромные диванные подушки и стал целовать.

Энн тоже старалась войти в роль. Она делала все, что обычно делают, когда занимаются любовью, старалась как-то возбудить себя (потому что он этого совершенно не делал), но все, о чем она могла думать, была диафрагма за комодом и то, как не защищена она сейчас. Может быть, ей надо остановить его, подумала Энн как раз в тот момент, когда его рука полезла ей между ног.

Но она зашла уже слишком далеко, и ей так не хотелось больше быть посмешищем, сейчас, когда, казалось, больше не осталось уже девственниц.

— Подожди, — сказала она, почти не дыша, почувствовав, как он пытается войти в нее. Она не была готова. Ее блузка все еще была не рассегнута. Он ни разу даже не попытался коснуться ее груди, что ей было необходимо.

Стив был сверху ее, его глаза закрыты, и он пытался войти в нее с такой настойчивостью, что это встревожило Энн.

Она протянула вниз руку, чтобы помешать ему. Но он неправильно понял ее, пробормотав:

— Оу, бэйби! — и кончил прямо ей в руку.

Дом Мэгги Керн был расположен в новом районе, где молодые семьи все еще оформляли лужайки перед домами и где заборы еще не превратили соседей в чужих людей.

В газетной вырезке четко указывался адрес этой женщины, и Беверли нашла дом без труда. Она позвонила и услышала плач ребенка.

Когда дверь открылась, Беверли увидела перед собой очень симпатичное личико, обрамленное кудрявыми рыже-золотистыми волосами. Но зеленые глаза были очень печальными и опухшими от слез. Мэгги Керн держала на руках ребенка.

— Миссис Керн?

— Да.

— Меня зовут Беверли Хайленд. Могла бы я поговорить с вами несколько минут?