Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

— Надо говорить «который час», — не удержалась Эльса.

— Я спрашиваю. Куда. Он. Едет. Эльса? — отчетливо произнесла мама, и, если честно, Эльсе показалось, что в ее голосе прозвучал легкий упрек.

— Ну, наверное, в больницу, — пробормотала Эльса, уткнувшись в бардачок. — Он думает, что ты вот-вот родишь.

— Рожу, — машинально повторила мама, пока они ехали по освободившейся полосе под звуки сирены.

— Угу, — ответила Эльса.

— Зачем ты ему сказала, что я собираюсь родить?

— Я не говорила! Но что толку, меня все равно никто никогда не слушает! — огрызнулась Эльса.

— Ах вот оно что! И что мне теперь прикажешь делать? — огрызнулась в ответ мама. Она уже не очень владела собой.

— Ну теперь-то мы уже едем за ним так долго, что он может очень обидеться, если ты не родишь, — назидательно сообщила Эльса.

— Ты серьезно?! — заорала мама, окончательно перестав владеть собой.

Эльса предпочла не вступать в дискуссию о том, что это было — сарказм или ирония.

Машина остановилась возле въезда в отделение реанимации. Вид у мамы был такой, будто она собирается выйти из машины и во всем признаться полицейскому-старшекласснику. Она попыталась выбраться из машины, но полицейский затолкнул ее обратно и крикнул, что сейчас приведет подмогу. Он с воплями бросился ко входу, жестикулируя так, будто облился кипящим какао. Мама смотрела ему вслед несчастным взглядом. Они стояли у входа в больницу, где она работает. Начальником.

— Боюсь, персонал меня не поймет, — пробормотала мама и обреченно уткнулась лбом в руль.

— Может, сказать им, что это типа учения? — предложила Эльса.

Мама молчала. Эльса снова кашлянула.

— Бабушке бы это понравилось.

Слегка улыбнувшись, мама повернулась к Эльсе. Они долго смотрели друг другу в глаза.

— Да уж, бабушка небось охренела бы от восторга, — сказала мама.

— Хватит ругаться.

— Ты же сама все время ругаешься!

— Но я не мама!

Мама снова улыбнулась:

— Шах.

Эльса пару раз закрыла и открыла бардачок. Изучила фасад больницы. В одном из этих окон находится бабушкина палата. Где они вместе заснули в ту ночь, когда бабушка унеслась в Миамас в последний раз. Сейчас кажется, что это было давным-давно. И сама Эльса летала в Миамас давным-давно.

— А что это была за работа? — спросила она, просто чтобы отогнать воспоминания.

— Ты о чем? — не поняла мама.

— Ты сказала, что та поездка после цунами была последней, а потом бабушка получила другую работу. Какую?

Мамины пальцы слегка коснулись Эльсиных, она тихонько сказала:

— Бабушкой. Она стала бабушкой. И никуда больше не ездила.

Эльса медленно кивнула. Мама погладила ее по руке. Эльса закрыла и открыла бардачок. Подняла взгляд с таким видом, будто ее осенила какая-то идея — потому, что ей хотелось сменить тему разговора, невыносимо было думать о том, как она зла на бабушку.

— Прошу прощения, но что он вообще себе думает, этот полицейский? Что ты можешь рожать и одновременно вести машину? Разве можно это совмещать?

Мама погладила ее по плечу.

— Ты удивишься, когда поймешь, как мало большинство взрослых мужчин знает о родах, милая.

Эльса фыркнула:

— Вот маглы.

Мама нагнулась и чмокнула ее в висок. Эльса посмотрела ей в глаза.

— Вы с папой развелись, потому что любовь кончилась? — слова слетели у нее с языка прежде, чем она успела подумать.

— Почему ты спрашиваешь?

Эльса пожала плечами:

— Надо же нам о чем-то поговорить, пока мы ждем полицейского и твоих подчиненных, перед которыми тебе будет суперстыдно…

Мама снова помрачнела. Эльса ковыряла прокладку. Она поняла, что шутить на эту тему преждевременно.

— Люди женятся, потому что любят друг друга, и разводятся, когда любовь кончилась, — тихо сказала она.

— Это в школе так говорят? — улыбнулась мама.

— Это моя собственная теория.

Мама разразилась хохотом. Внезапным, как ливень в кино. Эльса хмыкнула.

— А у бабушки с дедушкой тоже кончилась любовь? — спросила она, когда мама перестала хохотать.

Мама вытерла глаза.

— Они никогда не были женаты, дружочек.

— Почему?

— Бабушка была необычной женщиной. С ней было трудно ужиться.

— Как это?

Мама помассировала веки.

— Как тебе сказать, милая. Понимаешь, в те времена женщины вроде бабушки встречались довольно редко. Н-да… таких женщин практически не было. Например, было не принято, чтобы женщины становились врачами. Тем более хирургами. Научные круги выглядели совершенно иначе. И…

Мама умолкла. Эльса вскинула брови:

— Знаешь сказку о маме, которая говорила загадками?

Мама виновато улыбнулась, словно сознавала, что сейчас скажет глупость:

— Наверное, если бы бабушка была мужчиной своего поколения, ее бы называли плейбоем.

Некоторое время Эльса молчала. Потом с серьезным видом кивнула.

— У нее было много парней?

— Да, — тихо сказала мама.

— Да, у нас в школе тоже есть кое-кто, у кого много парней.

— Э… Я не хотела сказать, что девочка из твоей школы э… — в ужасе возразила мама.

— Не девочка, а мальчик, — поправила Эльса.

Мама совсем растерялась. Эльса пожала плечами.

— Все сложно, — объяснила она.

Хотя на самом деле все проще простого. Но маме от этого не легче.

— Дедушка безумно любил бабушку. Но они никогда не были… вместе. Понимаешь?