Bad Debts

Реальность же местных инвалидов-«афганцев» не имела ничего общего с собственной реальностью Прицела — его истории не были похожи на истории, прожитые другими.

Все, как один, не знающие ни своего места, ни своей роли, ни своей связи с другими членами и группами общества, уставшие от свободы и ответственности, они были лишены представления о личных и групповых интересах. Большинство инвалидов-«афганцев» ждало от руководства местного фонда инвалидов войны в Афганистане легитимации всего того, что они уже объявили себе собственным представлением о том, «как должно быть на самом деле», представлением, рожденном их личным опытом, навсегда ушедшим корнями в прошлое — дерево, оказавшееся палкой, воткнутой в тающий снег собственных иллюзий. Настоящее стремительно обесценило опыт их прошлого.

Прицел не верил вертолетчику, но хотел верить другим. Он знал — стоит одному добиться успеха, как другим он дается уже легче. Но пока одни рассуждают, другие молча делают. Целью для Прицела стало — не познать что-то в совершенстве, а добиться определенного уровня компетенции. Не обязательно было знать бизнес в совершенстве, достаточно было точно понимать, у кого можно проконсультироваться или попросить помощи.

Все перевернулось от осознания того, что все его проблемы не от отсутствия ног, а от отсутствия знаний и навыков. Оказалось, что все вопросы рождены его собственным невежеством — уровень его проблем определялся степенью его допуска к тому или иному уровню знаний, на котором эти проблемы были уже решены или решались очень быстро. Мир перевернулся и упал Прицелу на голову. Оказалось, что ничто не слишком. То, к чему ты готов — готово и для тебя. Надо только своевременно готовиться к встрече с победой — после того, как получаешь желаемое, надо знать, куда его положить, чтобы сохранить и преумножить. Человек ответствен за свои поступки — ответствен перед Богом и перед людьми.

— Ничто не слишком в этой борьбе, — так тогда решил Прицел.

Но жизнь показала — помогать надо в пределах, не нарушающих собственного уровня благополучия. Помогать надо ровно на столько, на сколько ты веришь человеку. Собственная неуверенность Прицела стала строительным материалом для чужого благополучия.

В России нет человека, который бы не крал или не пользовался бы краденым. Каждый человек в этой стране считает, что то, чем он распоряжается, получено им честно, по праву, заработано, в то время как все остальные противозаконно распоряжаются краденым. Граждане стремятся получить в легальное владение то, что им, по их мнению, принадлежит, но протестуют против аналогичных действий и устремлений всех остальных.

Обвинения в коррупции были основным аргументом в дискуссиях тех дней. Большая часть этих обвинений соответствовала действительности. Основное требование тех, кто требовал «навести порядок», заключалось в том, чтобы посадить воров и коррупционеров, а именно тех, на кого они показывали пальцем.

В этих требованиях просвечивало неосознанное желание вновь вернуться к тому социальному состоянию, когда можно было пользоваться краденым, и в то же время искренне верить в свою внутреннюю честность и порядочность. Для стремящихся к порядку краденое государством имело большую легитимность, чем краденое гражданами этого государства. Поэтому предлагалось отобрать уворованное отдельными членами социалистического общества в пользу государства, все еще продолжающего легально обкрадывать своих граждан. Это стало основным содержанием идеи всех социальных ФОНДОВ. Естественно возник вопрос контроля деятельности таких Фондов со стороны Государства.

Концом шабаша «самых афганистых» стало 10 ноября 96-го. Вдруг выяснилось, что каждый из тех «кто не сдался» — фактически злоумышленник, балансирующий на грани нарушения закона, испытывающий постоянный стресс как от возможности «случайного наказания», так и от собственной ущербности — невозможности жить нормально, согласуясь с общепринятыми правилами и общественной этикой. Прекрасные времена кончились внезапно. Прицел стремительно терял деньги, а кто их тогда не терял? Держать их под подушкой было вредно — и сон плохой, и дохода нет. Деньги же конкурентов шли в «дело». Определение районного суда, родившееся из банальной взятки конкурентов (непосредственно судье в обеспечение иска какого-то гражданина «на доверии») окончательно парализовало работу компании.

Конечно, не обошлось и без помощников, тех, кто достаточно случайным образом приблизился к Прицелу. Это были совершенно разные люди. Почти любой из них легко мог бы стать своим. Но знакомство не состоялось, и ближе друзей оказались только враги. Верность вертолетчика длилась не долго — собственное заблуждение Прицела по поводу их дружбы оказалось продолжительнее. Капитан вовсе не предавал: он только покинул партнера, когда общее дело умерло. После этого каждый день стал черным. Одолжения не сближают людей: тот, кто одолжение делает — не удостаивается благодарности; тот же, кому оно делается — не считает это одолжением.