Багаев лог

Мысли о двадцати тысячах изо дня в день жгли огнем распаленный жадностью мозг главаря общины. И вот он задумал рискованное, но, как ему казалось, верное дело. В течение пяти месяцев склонял он на это дело Марию Спиридоновну. Паук плел тонкую паутину, опутывая и затуманивая сознание женщины. Наконец она согласилась. Наступил решающий день...

Мария Спиридоновна встретила мужа после работы у бухгалтерии леспромхоза и, сказав, что ей захотелось прогуляться по лесу, вместе с ним отправилась домой. Как и было рассчитано, Нестерец встретил Соколовых на дороге при выходе из леса сразу после того, как мимо них в обычное для него время проехал на «Мазе» из леспромхоза шофер Усик. Огромным скачком Нестерец прыгнул из-за дерева к Василию Степановичу и обрушил на его голову могучий удар кастетом. Сбив с ног ударом по лбу и его жену, он наклонился над ней и, как змея, прошипел:

— Так было угодно богу. Вас сбила машина.

Перед глазами Марии Спиридоновны замелькали кровавые пятна, и она потеряла сознание, а когда очнулась, перед ней стоял дорожный мастер Чернышев.

— Машина, машина... — простонала она.

Все вышло по-задуманному. Вступив в наследство (дочери отказались от него в пользу матери), Соколова передала деньги своему «благодетелю», но в конце концов простые человеческие чувства, вызванные в ней стараниями Кузнецова, взяли верх, как ни сильно было опутано ее сознание паутиной слепой веры.

— Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики...

Зал облегченно вздохнул, когда услышал, что Соколова приговаривается к условной мере наказания, и одобрительно загудел, когда Петру Нестерец объявили высшую меру наказания — расстрел.

Осмотр места происшествия

— Самоубийство, — сказал участковый Аликин. — Я уже опросил соседей и управдома. Демин уже давно говорил, что покончит с собой.

Труп лежал навзничь на железной кровати. В посиневших пальцах правой руки, откинутой в сторону, был зажат кухонный нож с длинным односторонним лезвием. В левой части грудины алела небольшая продолговатая рана. Ни следов борьбы, ни следов самообороны. Все свидетельствовало о том, что человек добровольно свел счеты с жизнью.

Следователь Качалкин еще раз окинул взглядом провонявшую табаком комнату и склонился над протоколом. Даже в том случае, если дело казалось ему совершенно ясным и простым, он соблюдал необходимую, на его взгляд, скрупулезность при осмотре и описании места происшествия.

«На столе три пустые бутылки со стандартными наклейками, на каждой изображен товарный знак с буквами «ЛГЗ» и надпись: «Любительская горькая, крепость 28%, емкость 0,5 л, ГОСТ 7190-71, — неторопливо писал он. — При осмотре на свет и опылении порошком графита отпечатков пальцев на посуде не обнаружено». «Довольно странно, — мелькнула у Качалкина мысль, — не мог же самоубийца стереть свои отпечатки со стаканов и бутылок. Да и зачем ему это нужно? А ведь даже нечеткие мазки и те отсутствуют».

Казалось, в этой комнате обитал не живой человек, а бесплотный дух. Ни на зеркале, ни на подоконниках, ни на металлических спинках кровати — нигде не нашел Качалкин отпечатков пальцев. И тут внимание его привлекла одна из многочисленных деревянных рамок с фотографиями. Такими рамками сплошь были увешаны давно не беленные стены комнаты. Кто-то совсем недавно вытащил отсюда две фотографии: на старой бумаге, покрывавшей внутреннюю сторону рамки, выделялись два невыгоревших прямоугольника, а на стекле следователь обнаружил два четких отпечатка пальцев с узорами папиллярных линий.

Участковый посматривал на Качалкина недовольно: считал, что следователь зря теряет здесь время. Он переговорил еще с несколькими соседями Демина и теперь совершенно утвердился в своем первоначальном мнении: это самоубийство. Многие соседи по квартире и по дому не один раз слышали, как Демин в пьяном виде кричал, что ему все надоело и он перережет себе глотку. Соседи в один голос утверждали, что к потерпевшему никто не ходил и накануне шума в его квартире они не слышали. Проживающий с Деминым на одной лестничной площадке Сойкин два дня назад, вечером, столкнулся с ним в подъезде. Демин торопливо поднялся по лестнице и скрылся в своей квартире. В руках у него была «авоська» с тремя бутылками спиртного и несколькими свертками. С тех пор его никто не видел. И вот теперь, взломав дверь его комнаты, запертую изнутри на ключ, они обнаружили его труп на грязном матраце. Водка была выпита. Что же яснее может свидетельствовать о самоубийстве? «И зачем это следователь так тщательно осматривает окна, приказал выпилить замок, рассматривает какие-то фотографии?» — с недоумением размышлял Аликин. Хотя он был старым милицейским работником, но в таких процедурах участвовал редко: происшествий на участке почти не бывало.